Все лорды Камелота - Владимир Свержин

– Как это – весь?! – возмутился ехавший рядом Лис. – Ничуть не весь. Не обманывай мальчика!

– Ты о чём? – удивлённо спросил я.

– О петухе и о тиране. Ну, то есть с петухом-то как раз всё ясно, его схарчили на ужин и имя его до нас не дошло. Но не надо забывать, что у тирана был ближний слуга, которому он приказывал ощипать птичку, принести зерно ну и, в конце концов, сварганить супчик.

Так вот, дождавшись ночи, доверенный слуга проник в покои тирана, положил ему на лицо тот самый мешок с зерном и уселся сверху. И сидел так до того времени, пока его любезный сюзерен не перестал дрыгать августейшими пятками. Как он потом объяснял, пересаживаясь с мешка на освободившийся трон, его до слёз опечалила скорбная участь петуха и этаким образом он заметил за поруганную честь петушиного племени. Отсюда мораль: можешь сколько угодно ощипывать и подкармливать имеющуюся в твоём птичнике живность, но остерегайся тех, кто по твоему указу дёргает перо, раздаёт зерно и варит для тебя похлёбку. Тут уж не стоит дожидаться, пока жареный петух клюнет.

* * *

Мы не были у преосвященного Эмерика чуть менее двадцати дней. С тех пор обиталище безутешного богомольца изменилось коренным образом. От самых скал, окружая поляну с хижиной, высилась каменная ограда высотой едва ли не по грудь, сложенная из грубого необтёсанного камня, подобранного могучим Бэдивером в округе.

Душа вчерашнего рыцаря, открывшаяся свету божественной истины, впитывала его с таким восторгом, что бьющая через край сила моего добродушного кузена должна была найти выход, и если уж не в безудержной рубке, то в созидательном трудовом порыве. Когда мы подъехали к внешней ограде, Бэдивер, обнажённый по пояс, поигрывая весьма рельефной мускулатурой, тащил на плече довольно толстое бревно к дожидающейся яме. Десятка два таких столбов уже высились над поляной, подозрительно напоминая проглядывающимся контуром обводы крепостной башни.

– Помогите-ка! – Бэдивер сбросил бревно комлем в яму и, стараясь придать ему вертикальное положение, стал спихивать ногами уложенные вокруг неё камни. – Чертовски неудобно одному.

Мы с Лисом перепрыгнули через ограду и, оставив коней на попечение Годвина, бросились на помощь боевому товарищу.

– Хух! – облегчённо вздохнул могучий оркнеец, отпуская замершее наконец вертикально бревно. – Тяжеленное, сат… – он испуганно перекрестил рот и выдохнул: – Господи, сохрани и помилуй!

– Здравствуй, Бэдивер! – я обнял силача, вытирающего пот со лба. – Я вижу, ты тут не скучаешь.

– Приветствую вас, братья мои во Христе, – высокопарно промолвил послушник. – Мир вам.

– С миром-то как раз и неважно, – вздохнул я. – Ладно, об этом позже. Как ты тут, рассказывай.

– Жизнь моя проходит в молитвах, труде и покаянии, – заверил недавний носитель звонкого сеньяля Бесстрашный, вполне заслуживший это гордое прозвание. – А суесловие есть бесовское искушение, отвлекающее смертного от возвышенных раздумий и подвига благочестия.

– Да-а, – пробормотал за моей спиной Лис. – Контузия всё-таки налицо. И ведь что противно – пока здешние конструкторы додумаются делать шлемаки, которые к голове не прилегают, сколько ещё народу вот так крышей поедет! Бэдивер, старина, прервись! Нам бы твоего шефа повидать.

– Зачем он вам? – распоясанный рыцарь подозрительно оглядел нашу троицу. Как видно, промашка со святым Карантоком не прошла для него даром.

– А ты шо, ещё не дочитал, шо в многознании – много печали, и умножающий знания умножает скорбь? – удивлённо поинтересовался Рейнар.

– Всё суета сует и всяческая суета, – отзывом на пароль вторил ему Бэдивер.

– Ценное наблюдение, – подтвердил я. – И всё же, братец, где преосвященный Эмерик?

– Молится, – торжественно заявил новаций.

– И долго это с ним будет продолжаться?

Мой родич поглядел на стоявшее в зените солнце.

– Долго. До дневной трапезы.

– Ладно, – вздохнул я, – не будем отвлекать старика от любимого занятия. Лис, давай-ка поможем приятелю.

– С дачей, что ли? Да фигня делов!

– Благородное дело, – заверил нас послушник. – Так что всё-таки привело вас к его преосвященству?

– Много будешь знать – скоро состаришься, – заверил его Лис, подхватывая очередное бревно, лежавшее у изгороди. – Господи, как ты их один таскаешь?!

Ко времени дневной трапезы пожилой священник, в прежние годы измождённый дрянным питанием и ныне вынужденный есть хотя и понемногу, но чаще, чем обычно полагалось, соизволил принять гостей. Мы смиренно вручили примасу Британии послание Ллевелина и ценные дары, преподносимые им новому монастырю. Покончив с чтением подписанного герцогом текста, его преосвященство едва удостоил взглядом многочисленные подарки и произнёс со смирением упрямца, гордого своим упрямством:

– Знатный Страж Севера, оставшийся верным своему королю в годину злой измены, призывает меня присоединиться к его войску, обещая полную безопасность и почёт. Он зовёт меня с собой в Камелот, где будет восстановлена справедливость и коронован новый государь. Но я, неизменно благоволя к герцогу, не стану обращать стопы свои к миру и не пойду в его лагерь. Я проклял Мордреда как закоренелого грешника, коснеющего в своём грехе, но я помню слова Спасителя нашего, сказанные им в Гефсиманском саду святому Петру, отрубившему ухо одному из слуг первосвященника: «Все, взявшие меч, мечом и погибнут». (Мф. 26:52)

– Всё это так, отче, – склонил голову я, невольно вспоминая давнюю беседу с иерархом Ордена Богоматери Горной Сальватором де Леварье, – но не сказал ли Иисус своим ученикам во время Тайной Вечери: «…Я посылал вас без мешка, и без сумы, и без обуви, имели ли вы в чём недостаток? Они отвечали: ни в чём. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, а также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч… Они сказали: Господи! вот, здесь два меча» (Лк. 22:35—38).

Архиепископ метнул на меня из-под бровей удивлённо-настороженный взгляд. Встретить рыцаря, читавшего священные тексты и, более того, умеющего цитировать их к месту, ему было явно внове. Да что уж тут тёмные века короля Артура! Вплоть до возникновения протестантской ереси чтение Библии людьми, не принадлежащими к сословию священнослужителей, было более чем подозрительно. Обнаружение же Вечной Книги в дому было достаточным основанием для отправки её хозяина на костёр. И это не предел! В приходских церквах хранился краткий свод библейских историй и конспект проповедей, обычно заучиваемый капелланами на малознакомой латыни.

– Отец мой, – продолжил я, – разве, пожертвовав собою в Гефсиманском саду, Спаситель не сделал того же, что делает мудрый полководец, подставляя под удар малую часть своей армии, чтобы спасти часть неизмеримо большую? Сын Божий в великой мудрости своей явил нам глубочайший образец самопожертвования, ибо, видя множество вооружённых слуг главы Синедриона, поставлен был перед выбором: спасти ли дело своё, отдав себя в руки палачей, или же попытаться прорваться сквозь толпу, почти наверняка погубив при этом всех тех, кому подлежало нести слово Божье. А стало быть, Иисус осудил не поднятый меч, но меч, обнажённый в защиту Его, Сына Божьего, лишь воплощённого в человеческом облике, а не дела Господня и того Слова, которое он явил миру.