Годичные кольца нашего мира - Александра Питкевич

— Не в моих привычках нарушать собственное слово. Вам ли не знать этого.

— Что ж, раз ты столь решительно настроен… — Ол развернулся, не договорив, и скрылся в тени, уходя в зал заседаний.

Широкие двери, по знаку распорядителя распахнулись. Его рука, которая поднимала трость подрагивала. Человек, прослуживший всю жизнь во дворце, прекрасно понимал, к чему должен привести сегодняшний день. Трость с грохотом опустилась на пол. Громкий, звук понесся по залу, заставив умолкнуть всех присутствующих. В зловещей тишине прозвучало:

— Его сиятельство, князь Мадис Херрет, командующий армией Сизых холмов, — я видел, как вытянулись лица некоторых советников и министров, стоящие внизу у трона. Другие же наоборот, опустили головы, желая скрыть неподходящие эмоции.

Ступив на ковер, я медленно, почти слыша, как скрипит от злости конунг, двинулся в сторону трона. Краем глаза осматриваясь вокруг, отметил, что Ол проделал неплохую работу. Достаточно было одного взгляда, что бы понять, кто на чьей стороне.

— Решил добавить к своим обвинениям еще и измену, Херрет? — едва ли не брызжа слюной, проскрипел конунг. А я смотрел не этого человека, пытаясь понять, когда же он успел настолько состарить и повредиться разумом. Прошло не больше года, а конунга было не узнать.

— Нет. Я пришел за тем, чтобы вы подписали указ о снятии всех обвинений с меня и моего войска, — сдержано отозвался я, следя за реакцией правителя.

— И что же тебя заставляет думать, что я ее подпишу? — расхохотался старик.

— И все же, ты подпишешь, отец, — тихо вышел из-за трона принц, занимая свое место чуть ниже, по правую руку, напротив премьер-министра.

— Что?! И ты? Да как же ты посмел, щенок?!

— Прости, но ты вынудил нас. Путь, на который ты свернул, ведет в бездну. Ради страны и ради людей, тебе придется подписать указ.

— И это мой сын?! — конунг приподнялся на локтях. Было видно, что ему с трудом дается даже это простое действие. Переведя полный ненависти взгляд на меня, конунг прошипел, — И все же я не подпишу указ о твоем прощении. Будь ты хоть трижды генерал из генералов.

— Будь я просто генералом, вы бы и не удостоили меня вниманием своей персоны, — не сумев сдержаться, я скривился.

— И все же ты недостаточно силен, чтобы пытаться ставить мне условия.

— Боюсь, вы и в этом ошибаетесь, — фыркнул я. — Вы, в свое время, пожаловали мне столько власти, а теперь пытаетесь использовать ее же против меня. Вот только это теперь решать не только вам.

Ол удивленно вскинул голову. Мы не обсуждали этот момент в деталях, и принц думал, что нам предстоит действовать угрозами и прямым давлением. Но прибывший вчера гонец позволил мне выдохнуть чуть свободнее. Сунув руку в отворот своей военной куртки, я вытянул бирку. Из черного камня, с вырезанными изображениями животных, эта одна маленькая вещица делала меня практически неприкасаемым.

— Что?.. — с тихим шипением нагнувшись вперед, вопросил конунг.

Я, высоко подняв руку, медленно обернулся вокруг себя, показывая бирку присутствующим советникам и министрам.

— Кто выдал вам бирку, князь? — медленно понимая значение этого небольшого символа, спросил премьер-министр.

— Нынешний хан Чоно. Несколько лет назад, когда он только был одним из предполагаемых наследников, я спас ханыча на границе, позволив ему тем самым занять то место, где он сегодня восседает.

В зале повисла полнейшая тишина, только где-то под высоким потолком стрекотала птица, случайно залетевшая в открытое окно.

— Помните ли вы, что обозначает эта бирка? — тихо спросил я, склонив голову на бок и глядя на конунга.

— Право беспрепятственного проезда по землям Чоно и вечный мир с тем, кому бирка дарована, — медленно отозвался Ол. Кажется, принц мог ожидать многого, но не этого. Чоно уже несколько сотен лет как подмяли под себя все соседние племена, растянув ханство на всю территорию степей. Одного слова Великого хана будет довольно, чтобы Сайгора, ослабленная войной с Мероном, стала на колени.

Я никогда не думал, что мне понадобится эта бирка. Когда молодой ханыч предложил такую благодарность, я только фыркнул, будучи простым наследником княжества и командуя еще небольшим вооруженным крылом. Но судьба распорядилась иначе. Хорошо, что став ханом, он не забыл обещания. Хорошо, что об этом знал Гирс и успел отправить гонца.

Конунг с ненавистью сжимал кулаки, глядя на меня. В его воспаленном мозге явно рождался какой-то новый план.

— Боюсь, это не все отец, — Ол махнул кому-то рукой.

Через мгновение в зал вошел Бьян. Кинув на меня виноватый взгляд, молодой командующий замер у подножия лестницы. А вслед за ним несколько стражников тянули Йенса, который не мог стоять самостоятельно.

— Я вынужден принести вам свои извинения, князь Херрет, — медленно, повернувшись лицом в мою сторону, громко произнес Бьян. — Я получил прямой приказ конунга и был введен в заблуждение той информацией, что мне предоставили. Если бы я с самого начала знал, как обстоят дела, ситуация не дошла б до подобного абсурда. В качестве извинения, и в попытке вернуть доверие к собственной персоне, мне удалось выбить все признания со старика Йенса.

Молодой командующий вытянул из-за пазухи скрученный лист бледно-зеленого цвета, на котором невозможно было подделать подписи. Протянув его ближайшему министру, Бьян стал ждать.

Служитель развернул документ, быстро пробежав по нему взглядом, и передав дальше, для ознакомления.

— Обвиняемый признает свою вину в попытке отравить Меронсикх невест. Так же он сознается в нападении на кортеж у границы. И берет на себя всю ответственность за клевету в адрес князя Херрет.

— Есть ли там пункт, в котором указано, что Йенс собирался отравить мою супругу и виновен в смерти ее служанки, — привязывая бирку к поясу, чтобы она оставалась видна, уточнил у советников.

— Нет, командующий. Эти пункты отсутствуют, — бегло просмотрев документ, отозвался один из советников.

— Если ты позволишь, Мадис, я и с этим разберусь, — Бьян склонил голову. Его лицо было хмурым. Командующему явно было не по душе оказаться в дураках с подмоченным доверием.

— Если его высочество не против.

Ол кивнул, позволяя страже увести Полубессознательного Йенса в след за Бьяном.

— Таким образом, все обвинения с князя сняты. — Объявил премьер-министр. Тут же кто-то из личных секретарей конунга поднес правителю под руку приказ.

Первое писчее перо, которым подписывались подобные документы, разбрызгивая чернила по полу, полетело вниз. Невозмутимые секретари подали другое, а затем и третье, вынуждая конунга все же поставить вожделенную подпись на документе. Дождавшись последнего витка, секретарь быстрее отскочил от правителя, опасаясь порчи документа. Теперь можно юыло поставить и большую печать, как подтверждение всего.