За чертой - Карен Трэвисс

Щелканье и скрежет нарастали.

— Здесь кто-нибудь говорит по-английски? — выкрикнул Эдди. Турист нашелся… А еще клялся никогда не произносить этих слов. Но он не ушел далеко от министерства. Возможно, в толпе найдется кто-то из официальных лиц? Может быть, они говорят по-…

— Зачем вы нападаете? — проскрежетал голос позади Эдди.

Эдди попытался обернуться. Говорил исенджи в трех-четырех метрах от него.

— Я не знаю. Они, должно быть, боялись с'наатата. Многие люди захотели бы им обладать.

— Дурак, — прохрипел голос.

— А разве вам самим не хочется?

— Оглянись. Дурак.

Это были бы кадры эпохального значения, но Эдди не мог даже рукой пошевелить, чтобы достать из кармана камеру-пчелу. Ладно, пусть будет ему урок. Все происходите ним, здесь и сейчас, и это не то событие, которое можно отфильтровать через линзу и превратить в чье-то развлечение.

Но как же выбраться из этой давки?

— Мичаллат! — позвала Серримиссани. Прозвучал обмен щелчками и хрипами. Эдди вытянул шею, насколько смог. Серримиссани пробиралась по спрессованной массе исенджи, как пастушья собака — по спинам сбившегося в кучу стада. — Двигайся по диагонали. Заворачивай.

Он попытался. Сменил направление. Он чувствовал себя грузовым кораблем — мог поворачиваться и останавливаться, но очень медленно. Серримиссани добралась до него и схватила за рукав. Она снова напоминала разъяренного мангуста. Какофония вокруг стала оглушительной.

Юссисси повела его, и они, описав дугу, вышли снова к машине у министерства. Серримиссани протащила его последний метр, и Эдди ввалился в машину.

Пока вставал на колени, Серримиссани влепила ему затрещину. Эдди ощутил, как горячие иглы впиваются в плечо, и заорал.

Она все-таки укусила его. Серримиссани разозлилась. Эдди перекатился и подтянулся на руках к сиденью. Все болело, особенно голова и плечо.

— В следующий раз это будет твоя глотка, — прошипела юссисси. — Никогда больше так не делай. Вы сеете хаос. Вы наносите увечья. Вы никогда не научитесь контролировать свои порывы.

— Прости.

Одежда на плече Эдди намокла. Вряд ли это ее слюна… Интересно, а что можно подцепить при укусе юссисси?

— Отвези меня на станцию Юмех, — попросил он. — Я хочу выслушать всех вас. Я хочу, чтобы люди на Земле узнали, что вы о нас думаете, на случай, если это вправит кому-нибудь мозги.

Серримиссани бросила на него взгляд скорпиона, а потом целенаправленно уставилась в «окно».

— Я боюсь за тебя, — сказала она. — И тебе тоже следует нас бояться.

— Ваш народ станет говорить со мной перед камерой?

— Будем надеяться, что ты не потеряешь свою полезность для юссисси, в противном случае через несколько месяцев в этой системе не останется ни одного живого гефес.

Эдди принял этот ответ как «да».

Юссисси стали единым целым: они двигались невероятно слаженно, рыскали среди эвакуируемых, обнюхивали конец очереди из колонистов, готовящихся к отбытию из Временного города. Высокочастотные вибрации наполняли воздух. Люди молчали.

Арас наблюдал эту картину со стороны. Он хотел заполучить Джоша и доктора Мохана Райата. Джоша — больше. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Вес'хар не знали чувства мести. Они без колебаний восстанавливали равновесие, как он делал это в Мджате, и не вкладывали в свои действия никаких эмоций. А теперь Арас не просто хотел причинить боль Джошу — он ощущал абсолютную необходимость этого.

Не повод для гордости — человеческое наследие. Но вины Арас не чувствовал тоже.

И куда провалилась Шан? Она до сих пор не вышла на связь. Придется ее искать. Арас начал волноваться, хотя она последний человек, который мог пострадать от чужой руки.

Юссисси продолжали искать, заглядывая в лица, сверяясь с изображениями на своих вирин'ве. Арас вспомнил картинку из архивов Константина: собаки на службе у людей. Ему не хотелось развивать эту мысль. Он нес ответственность за людей, находящихся здесь, и еще большую — за Шан, за то, что она стала магнитом для человеческой алчности. Это не он активировал бомбы, но именно его действия привели к взрывам на Аужари. Придется расхлебывать кашу, которую сам же и заварил.

Нет, меня предал Джош. Он предал безери. Он мог бы сделать иной выбор.

Прошло еще немного времени, прежде чем Арас заметил, как кто-то еще встал в очередь и приблизился к юссисси.

Джош Гаррод.

Он не пытался проскользнуть незамеченным. Возгласы юссисси — непрерывные, дребезжащие — мгновенно затихли, и они все как один уставились на Джоша.

На мгновение Арасу показалось, что они ослушаются его приказа и разорвут Джоша в клочья прямо на месте. Они были достаточно возбуждены для этого. Но юссисси только окружили его плотным кольцом, как будто он мог броситься наутек. Другие колонисты расступились, отхлынули от этого места, как волна. Джош заметил Араса и пошел к нему, протягивая руку, будто в мольбе.

Когда Арас разглядел лицо Джоша — искаженное, измученное, обескровленное, — что-то вскипело в нем и накрыло с головой. Этого человека он держал на руках новорожденным младенцем. Его отец, и дед, и многие поколения предков, вплоть до Бена Гаррода, называли Араса своим другом. Они почти что стали для него семьей. Он почти полюбил их родственной любовью — насколько это возможно между вес'хар и людьми. А теперь они в мгновение ока разрушили все, что он так трепетно хранил пять столетий.

Он схватил Джоша за воротник. Глаза болели, их будто что-то давило изнутри. Такого Арас никогда не испытывал прежде. Он попытался отделаться от странного ощущения, которое сдавливало ему горло.

— Почему ты предал меня? Зачем? — Мотивы не имели значения, но какая-то часть его нуждалась в ответе. — Скажи. Я думал, что мы преследуем одну и ту же цель. Я считал тебя своим другом!

Слова Джоша напоминали рыдание:

— Арас, мы не знали, что в этих бомбах. Правда не знали.

— Ты отвез туда гефес, чтобы они свершили это святотатство. Ты знал. Как ты мог?

— Но мы не знали, что они собираются использовать такой долго действующий яд! — Джош дышал часто, дыхание несло кислый запах голодного желудка, и он едва не перекрывал едкий запах паники. — Они сказали, что через несколько дней все будет в порядке, иначе мы не стали бы им помогать. Мы не подвергли бы безери такому риску! Мы решили, что лучше выжечь остров, чем позволить людям завладеть с'наататом. Скажи, что мы можем сделать. Мы на все готовы, Только скажи.

Джош обвис в руке Араса. Арас поверил каждому его покаянному слову.

Но слова не облегчили боли. Он позавидовал Шан: она могла бы отвести душу в проклятьях. Юссисси потянула Араса за другой рукав.