Детские игры - Уильям У. Джонстоун

боли. Огонь мгновенно охватил все ее тело. Монстр рванул с места, отчаянно размахивая передними конечностями, пытаясь сбить пламя.

Карл швырнул вторую бутылку, и теперь перед ними катился огненный шар, издающий предсмертные вопли.

Буквально за несколько секунд пламя высосало жизнь из этой твари. Существо рухнуло на асфальт и испустило дух. Однако до последнего момента оно продолжало завывать и колотить себя, тщетно пытаясь отделаться от смертоносного пламени.

— Поезжайте в полицейский участок, — велел Карл. — Я тут время от времени включаю рацию. Джим никак не может выйти на вас. Вот уже целый час. Он вас ищет.

— А вы что будете делать? — поинтересовался Санни.

— Я остаюсь здесь.

— Один?

Карл улыбнулся.

— Езжайте и не беспокойтесь за меня. Я знаю, как сражаться и с этими тварями, и с их земными помощничками. — И, сев в машину, он умчался.

Бубба внимательно следил за «ягуаром». Как только габаритные огни скрылись из виду, он проговорил:

— Да, пожалуй, Гаретт — самый клевый мужик из тех, кого мне доводилось видеть. Или самый распоследний идиот.

В этот момент послышался топот, и братья, насторожившись, поняли, что к ним приближается толпа. И действительно, из темного переулка показались рассвирепевшие горожане, жаждущие отомстить за своего убитого кумира. Не долго думая, квартет Стинсонов рванулся к грузовикам, и уже через несколько секунд братья мчались в сторону городской тюрьмы.

Вилбер Парди и Нед Родейл уже успешно отбили несколько атак разъяренных сектантов, пытающихся ворваться в особняк. А ведь когда-то этих людей они причисляли к своим друзьям. Были среди них и «добрые» соседи, с которыми и шериф, и мэр прекрасно ладили и время от времени ходили друг к другу в гости. В особняке стоял дым коромыслом от нескончаемой пальбы. Глаза у осажденных покраснели.

— Нед, нельзя допустить, чтобы наши жены достались им живыми, — прошептал Вилбер. — Я даже не представляю, что они могут с ними вытворить.

— Это факт, — согласился шериф. — Но у меня не хватит духу убить собственную супругу. Она и без того столько выстрадала по моей вине за все эти годы.

— Ну хорошо. Если эти негодяи прорвутся в дом — а это, судя по всему, вероятно, случится очень скоро, — то ты прикрой меня здесь, а я поднимусь на второй этаж и тогда уже все сделаю сам.

— Вилбер, мне кажется, что следующая атака будет для нас последней. Оружия и боеприпасов у нас тут, правда, предостаточно, но сатанисты значительно превосходят нас численностью. Так что лучше иди-ка ты с женщинами на второй этаж прямо сейчас. А я останусь здесь.

— Нед, только не дай им взять тебя живым.

— Нет, такого удовольствия я им не доставлю, не сомневайся, — мрачно отрезал шериф. А потом протяну* руку своему другу, и они обменялись крепким рукопожатием.

На ступеньках крыльца черного и парадного входов застучали ботинки.

— Прощай, Вилбер.

— Прощай, дружище. — И мэр заспешил по лестнице на второй этаж, куда только что поднялись женщины.

Шериф отложил в сторону обрез и взял в каждую руку по пистолету 45-го калибра. Оба были заряжены на четырнадцать выстрелов. Значит, Нед мог уложить тринадцать сектантов. Последняя пуля предназначалась ему самому.

Наверху раздался выстрел. Вилбер навеки успокоил еще одного сатаниста.

И вот на парадном крыльце собралась целая толпа разъяренных мужчин и женщин, от которых за версту несло потом. Глаза их прямо-таки пылали ненавистью.

— Ну, идите же сюда, поганье, — пробормотал Нед. — Впервые в жизни чувствую, как меня словно обволакивает любовь Божья, и милость Его снизошла на меня. Теперь и умирать-то не страшно.

Передняя дверь с треском распахнулась, и Нед послал пулю в непрошенного гостя. Из окна спрыгнула женщина и повалилась на ковер. Прежде чем она сумела подняться на ноги, Нед выстрелом в упор уложил ее.

— Два, — буркнул Нед себе под нос.

Он тщательно прицеливался, чтобы ни одна пуля не пропала даром, и вел точный счет выстрелам. Но вот сектанты выломали дверь черного хода, и комната наполнилась их воплями и криками. Нед понял, что сражение для него закончено. И в этот момент теплое и радостное умиротворение разлилось по всему его телу. Грязные руки уже тянулись к нему со всех сторон.

— Берите его живьем! — взвизгнула одна из женщин. — Мы с него кожу сдерем и послушаем, как он запоет!

Тринадцатая пуля угодила ей в лоб. Нед повернул голову и увидел на лестнице Вилбера Тот с двумя пистолетами стоял наверху и пытался перестрелять сатанистов.

— Господи, прости меня, — прошептал шериф. Он сунул дуло пистолета в рот и нажал на курок как раз в тот момент, когда поклонники дьявола повалили его на пол.

Глава тридцать четвертая

Кошки облепили здание больницы. Они сидели на окнах и, царапая кирпичную кладку, забирались на крышу. Они завывали, тщетно пытаясь проникнуть внутрь помещения.

Все, кто находился сейчас в больнице, собрались в просторном зале. Люди никак не могли противостоять кошачьей атаке, и единственное, что им сейчас оставалось, — это ждать исхода. Никто не осмеливался ни распахнуть окно, ни даже чуточку приоткрыть дверь, ибо это означало смертельную опасность.

Обезумевшие кошки яростно кидались на окна, калечили сами себя, погибали, но стекла были достаточно надежными и не поддавались натиску четвероногих тварей.

И вдруг в соседней комнате, где находился склад лекарств, послышался звон разбитого стекла. Первым его услышал Толсон.

— Они ворвались! — крикнул он из коридора. — Осторожней!

Когтистая лапа высунулась из-под двери склада. Толсон изо всех сил топнул по ней ботинком. Та же участь постигла и другую кошку, просунувшую в щель свою лапу. Кошки, находящиеся в запертой комнате, разом взвыли, осознав, вероятно, что отсюда им все равно не прорваться в больницу.

— Эта дверь выдержит, — заверил доктор Бартлет. — Она металлическая. — Он достал ключи и на всякий случай запер дверь еще на один замок Звук поворачиваемого ключа еще сильней разъярил и без того взбеленившихся кошек. Вопли и злобное шипение за дверью лекарственного склада заметно усилились. — Там, с внутренней стороны, надежные засовы В этой комнате мы храним и наркотики, поэтому пришлось поставить сверхпрочные запоры. Ну, теперь остается лишь молиться, чтобы они выдержали.

— Я и не переставал молиться, — признался Толсон.

* * *

А в лесной глуши несчастная Жанет не смыкала глаз Ей было не до сна. С большим трудом ей удалось все же немного ослабить веревки на запястьях. Живот ее раздулся и продолжал набухать с каждым часом. Боль время от времени становилась невыносимой, и Жанет истошно кричала, а потом долго стонала, приходя в себя. Сектанты, стерегущие девушку,