Бои местного значения - Василий Звягинцев

— Нет, но я не знаю, как ее найти.

— Думайте. Для чего вас готовили, позволяли жить на Земле так, как вам нравится, закрывали глаза на ваши склонности, пока они не мешали главному? Пришла пора отрабатывать.

— Но…

— Никаких «но»! Других людей у меня нет. Поскольку нет больше Базы. Несколько юношей и девушек, заканчивающих первоначальную подготовку по программе координаторов третьего ранга, — и это все. Весь мой резерв.

Видите — я откровенна. Найдите ее или хотя бы того, о ком она здесь пишет. — Дайяна снова коснулась пальцами письма. — Этот человек тоже должен знать многое. Не зря же она не только работала с ним. Как вы думаете, женщина вашего психотипа способна спать с человеком, не представляющим совсем никакого интереса для нашего дела? Да и вдобавок использовать его в качестве матрицы? — голос Дайяны теперь сочился ядом. — Найдите их, милая, найдите. Иначе… — она не сказала, что означает «иначе». Напротив, будто сразу забыв об этих словах, Дайяна вновь стала сама любезность. Отставила чайную чашку, завершая приятный для обеих «файв-о-клок». — Ну что же, дорогая. Я вам более чем благодарна за полезную информацию. Надеюсь, все, что мы с вами узнали и обсудили, послужит еще более успешным действиям на благо конечной победы.

Кроме того, я думаю, что следует сообщить вам несколько новых методик, которые будут вам полезны. В том числе — дать возможность самостоятельно работать с матрицами. Имеющаяся аппаратура это позволяет.

Но будьте осторожны, — Дайяна менторским жестом подняла указательный палец. — Не повторяйте ошибок своей… — она опять не нашла подходящего слова и досадливо махнула рукой. — Найдите этого человека, активизируйте внедренную в него матрицу, извлеките из нее все, что возможно. Судя по письму, «партнер» вашего аналога знает много интересного. О результатах меня незамедлительно проинформируете. Но в любом случае помните — за Землю отвечаете только вы. Персонально. Что бы там ни случилось. Ну, в крайнем случае повторим второй раз уже прожитый кусок истории. Скажу вам откровенно, следующие полвека были не лучшим временем. Возможно, мы сумеем что-то сделать несколько иначе.

Приятной прогулки по «планете детства» у Сильвии не получилось. Да она как-то и не вспомнила о мелькнувшем у нее желании.

Возвратившись в Лондон, она вначале хотела немедленно вызвать для доклада Лихарева, но, приняв горячую ванну с ароматическими солями, что привыкла делать после каждой, даже краткой, прогулки, решила не спешить.

Пусть агент поработает самостоятельно. Хотя бы еще сутки-двое. Если будет результат — и сам не замедлит с докладом, если нет — придется ему помочь. И вообще, что такое день или неделя в сравнении с вечностью?

В том, что впереди у нее именно вечность, леди Спенсер почти не сомневалась. Судя по всему, Дайяна простилась с ней, исполненная благорасположения. Да и куда ей деваться? Связь с Метрополией потеряна, замены на Базе нет. Значит, и вопрос об отзыве с должности вряд ли возникнет. Да и в самом худшем случае она просто останется на Земле как «частное лицо».

Сильвия-2, как известно, успешно и не без удовольствия дожила до 1984 года, сохранив и молодость, и силу чувств, а теперь вот начала «следующий круг». Чего же ей-то вдруг грустить?

Служебные заботы можно отложить и на потом. Сейчас гораздо правильнее будет воспользоваться преимуществами нынешнего положения.

Леди Спенсер прислушалась к своим ощущениям.

Поразительно, ни малейших отрицательных эмоций не осталось. Скорее — все наоборот. Ее охватывало нечто вроде легкой алкогольной эйфории.

Свобода! Она наконец получила желанную свободу!

Возможно, что-то подобное мог чувствовать губернатор колонии, неожиданно узнавший, что далекий сюзерен низложен и он теперь в полном праве объявить себя полноправным монархом.

Проблемы, конечно, возникнут, но завтра, завтра! А сегодня — первый день независимости!

Вытираясь невесомым махровым полотенцем, она с удовольствием рассматривала в зеркальной стене свое отражение. Великолепное тело, даже и тридцать лет ему вряд ли можно дать. И, пожалуй, слишком давно к нему не прикасались мужские руки. Неплохо бы наконец встряхнуться как следует.

Завернувшись в халат, Сильвия позвонила, вызывая горничную.

— Спросите дворецкого, Дэзи, какие у нас есть приглашения на сегодняшний вечер, и пригласите, пожалуйста, парикмахера. Я собираюсь наносить визиты.

Припугнув спутника, который стал ему отвратителен, просто как хам офицеру, Власьев вел машину по узкой, заваленной снегом, но вполне проезжей просеке.

Под колеса ложилась прикатанная снеговая дорога, на которой едва ли разъехались бы две машины.

Высокие сугробы по сторонам розовели от встающего над лесом солнца, и опять трудно было поверить, что это Берендеево царство, как писал о среднерусских лесах Пришвин, со всех сторон окружено опасным и враждебным миром, где вот-вот будет открыт очередной этап охоты за ними.

Власьев все меньше верил в то, что им удастся уйти из все время сжимающегося кольца, добраться до кордона, а потом и прорваться через границу.

Пока им да, везло, причем везло удивительно, и это вселяло определенную надежду, но одновременно и настораживало. До бесконечности счастливая карта выпадать не может.

В конце концов, все упиралось в Шестакова. Власьев еще в шестнадцатом году заметил за ним некоторые черты характера, излишние на строгой царской службе, но весьма полезные в эпоху смут и революций. Что он и подтвердил в Кронштадте в двадцать первом.

Но то, что бывший юнкер вытворял сейчас, выглядело как-то совершенно по-другому. И обнадеживающе, и даже несколько пугающе.

Нет, только не это! Последнее дело — думать о поражении, когда все складывается более чем хорошо. Пока что нужно продержаться час-другой, не потерять темпа, а уж потом…

…Мороз и солнце, день чудесный. Еще чуть-чуть поддать газку, выиграть лишних полчаса, которые, быть может, все и решают.

Власьев повернулся к вору, сумрачно дымящему отобранной у начкара папиросой.

Лицо у него, как только сейчас рассмотрел в утреннем свете Власьев, было смуглое, жесткое, давно не бритое, с просвечивающими сквозь несколькодневную щетину резкими морщинами. В углу рта поблескивает стальная фикса. На вид ему примерно сорок, но, учитывая биографию, можно как отнять лет пять, так и прибавить.

Пора уже поговорить по-настоящему.

— Давай так, кореш. Нам с тобой или жить недолго осталось, или, наоборот, кое-какие дела еще предстоят. Поэтому коротенько — когда начал, где сидел, какие планы на будущее имеешь и чем со мной рассчитаешься?

— Опять ты мне опера напоминаешь, — вздохнул вор. — Счас я проверю, тогда и базарить будем.

Он крутнул ручку на дверце, опускающую стекло, высунул в щель ствол «нагана» и выстрелил в ближайшее дерево. В кабине запахло порохом, от соснового ствола полетели щепки.