Девушка в цепях - Марина Эльденберт

Платье мне принесли вечером в субботу, я как раз вернулась после беседы с антрепренером и главным художником-оформителем театра ее светлости. Вчера они со мной встретиться не смогли из-за каких-то неотложных дел, поэтому мне принесли записку от ее светлости, что подъехать нужно будет в выходной. Сошлись мы на весьма достойных условиях работы: мне предстояло помогать в оформлении нового спектакля каждый день, кроме субботы и воскресенья (по крайней мере, в первые пару месяцев). Дальше, ближе ко дню премьеры, возможно, придется работать побольше, если мы не будем успевать. Меня заверили, что такое редко, но случается, я ответила, что меня это не пугает.

Что меня приятно поразило, так это отношение: немолодой уже мужчина, занимающийся оформлением декораций, ни разу не взглянул на меня свысока. Так же, как и директор театра. Оказывается, они оба видели «Девушку» и сошлись во мнениях, что это очень интересное решение и необычный сюжет. После такого домой я летела, как на крыльях, а вернувшись, обнаружила у дверей посыльного с огромной коробкой. С такой огромной, какие я раньше видела разве что на картинках.

– Это для вас, мисс, – произнес он.

– От кого?

В общем-то, вопрос был риторический и вызвал улыбку, которую я не смогла удержать.

– Внутри есть письмо.

Мы прошли в мансарду, и паренек устроил коробку на тахте. Я протянула ему чаевые, но он покачал головой. Хотя и не спешил уходить.

– Мне велено дождаться, пока вы откроете коробку, – сказал посыльный. – И если решите выбросить подарок в окно, вас остановить.

После такого письмо можно было не читать, но я все равно потянула за роскошный бант и приподняла крышку. Внутри, на тончайшей оберточной бумаге, лежал конверт. Я не удержалась, отогнула шелестящий уголок и провела ладонью по нежнейшему атласу. Платье из салона мадам Гренье я узнала сразу, по цвету. Рукава из органзы были уложены отдельно, за картонной перегородкой. Точно так же, как и бархотка с камеей.

Улыбнувшись, раскрыла конверт, из которого выпал сложенный вдвое листок, и… контрамарка в Королевский театр.

«Лацианские страсти» – так назывался спектакль, который должен был состояться завтра вечером.

Приложенная к нему записка гласила: «Буду очень рад тебя видеть».

Несмотря на то, что подписи не было, почерк я узнала сразу. Еще бы – после того, как столько раз перечитала договор, но так и не заметила подвоха. Подвох оказался в «комфортных условиях», под которыми подразумевался дом, где мне предстояло жить, и обеспечение меня на время обучения.

Первые минуты, пытаясь осознать произошедшее, я хлопала глазами, а потом взвилась с постели.

Ну вот и какой он после этого Эрик?! Месье Орман как есть!

– Я не стану жить в вашем доме!

– Этот дом принадлежит не мне.

– А кому же? – поинтересовалась, подхватывая покрывало, которое от резких телодвижений решило меня покинуть.

– Тхай-Лао. Но он с радостью примет тебя в качестве гостьи.

Собиравшаяся было продолжить, опешила.

– Вашему… дворецкому?!

– Да, а что тебя удивляет?

– Все! Я не возьму от вас денег.

– Это стипендия, Шарлотта, – он сложил руки на груди. – За отличное обучение.

– Неужели?!

– Именно так.

– А если я буду учиться отвратительно?

– Ты? – Орман насмешливо посмотрел на меня, а я топнула ногой.

– Вы не имеете права!

– Ты подписала договор. Не спорь, во время обучения магии требуется много сил, а в твоей продуваемой всеми ветрами мансарде даже отдохнуть толком не получится. Я не допущу, чтобы ты простудилась или заработала истощение.

Надо отдать должное, толк в его словах был, но тогда я не готова была это принять. Домой приехала в самых растрепанных чувствах, мысленно ругая Ормана страшными (по моему мнению) словами. И только на следующее утро, немного остыв, отправила ему записку, что согласна на переезд (не на обеспечение!), что со мной (обязательно!) будет кошка, но мне нужно время на сборы до понедельника. Спустя несколько часов мне принесли ответ, что согласны на кошку и на вечер воскресенья. Подумав, решила, что это разумно: переезжать в рабочий день гораздо сложнее.

В итоге полдня собирала вещи, а потом собиралась в театр.

– Так что мне ответить? – спросил посыльный, когда я закрыла коробку.

– Ответьте, что я хотела выкинуть подарок в окно, но он застрял.

После его ухода я разглядывала платье, разложенное на постели. Впрочем, моей постели не хватало, чтобы разложить этот роскошный наряд как следует: атлас стекал вниз и стелился по полу малахитовыми волнами. Мне даже прикасаться к нему было страшно, но не прикасаться я не могла.

Невероятная, сказочная красота!

Ближе к ночи, когда платье уже было убрано в коробку и плотно закрыто (чтобы интересующаяся им мисс Дженни не оставила следы лап и когтей), в дверь снова постучали. Тот же посыльный вручил очередной конвертик.

«Завтра к тебе приедет помощница, чтобы помочь собраться».

«Я не сказала: «Да», – написала ответ, хотя уже тогда знала, что согласна.

Раньше мне и в голову не пришло бы появиться на людях в таком смелом наряде, но после случившегося… Кажется, что-то во мне все-таки изменилось в ту ночь, когда я выпила предложенный леди Ребеккой чай и осела на пол. А может быть, в тот момент, когда я узнала о том, кем она мне приходится на самом деле.

Думать об этом было невыносимо, настолько невыносимо, что я просто запечатала воспоминания внутри. До той минуты, когда смогу перебирать случившееся в памяти, не опасаясь разрушить все светлое, что между нами было.

Наверное, этот день когда-нибудь придет.

Наверное.

По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

Вернувшись в реальность, посмотрела на девушку, которая помогала мне с прической и отгладила платье.

– Спасибо, Сюин, – я улыбнулась ей.

– Не за что, мисс.

– Шарлотта, – поправила я.

– Шарлотта, – она улыбнулась в ответ.

Иньфаянка была невысокой и худенькой. Таких густых и длинных темных волос мне раньше не доводилось видеть. Темно-карие, миндалевидные глаза, светлая кожа, тонкие, но красивые губы… Она напоминала удивительно хрупкую статуэтку, ожившую по какому-то древнему волшебству.

Стоило мне подумать, что я хочу написать ее портрет, как Сюин глянула на часы.

– Скоро должен прийти экипаж, – произнесла она. – Я встречу.

Не дожидаясь ответа, подхватила накидку и выбежала за дверь. Мисс Дженни, крутившаяся под ногами, нырнула под пышные юбки, и тут только я поняла, что накидки у меня нет. Точнее, у меня нет накидки под такое платье, мое пальто рассчитано на наряды без кринолинов. Пока я соображала, что с этим делать (Не застегивать пальто? Ехать без него, накинув на плечи шаль – но как в таком виде выходить у тетра?), в дверь постучали.