Смертельный рейд - Юрий Иванович

Например, данные близняшки были куплены тем самым ветераном за немыслимые средства полтора года назад и беспрекословно выполняют не только все его личные прихоти, но и прихоти других мужчин. А за это их хозяин берет с других мужчин поразовую, соответствующую доплату. То есть он приторговывает еще своими рабынями с целью прямой наживы. И приторговывает не только среди своих непосредственных товарищей, но и уступая по договорной цене близняшек хоть парой, хоть порознь любому заезжему гостю.

«Раб на рабе сидящий и рабом погоняющий!» – вывел я в итоге довольно грустную классификацию местного произвола. И что самое неприятное, как моя душа ни злилась, как ни бесновалась, я четко и ясно осознавал: в данной ситуации, тем более сейчас, немедленно, я полностью бессилен. Что-либо изменить было не в моих силах.

Пока велся про них разговор, женщины с безучастным видом ходили то вниз, то вновь возвращались, отбирая по шкафам некие нужные для замачивания кож ингредиенты. Глядя на них, хотелось тут все перевернуть вверх дном, но я удосужился только на очередные вопросы:

– Ну а вот за сколько эту двойню можно выкупить?

После чего даже Емельян от души рассмеялся, обращаясь к своему соседу-приятелю:

– Ведь прав оказался! Смотри, как Миха по женщинам уже соскучился. И губа не дура, самых лучших и достойных выбрал, на старух не польстился.

– А что, и старухи продаются? – не мог я скрыть своего удивления.

– Ну, если доживают до такого возраста! – сквозь смех выдавил из себя Крэч. – Но поверь мне, толку от них в постели уже совсем никакого. Да и этих чтобы покупать, до глубокой старости придется такие вот партии скользких зайцев поставлять ежедневно. И самое смешное, что слишком частое употребление одной и той же подруги быстро ведет к привыканию, и ты ее сам начнешь быстро сдавать в аренду, чтобы вернуть хоть сотую часть потраченных на нее средств. Например, каждый из нас покупает одну из сестричек раз в рудню на два-три часа, и нам хватает с избытком. А что с ней потом делать все остальные дни? Вот то-то! Нечего с ними делать, только кормить да защищать от всякой напасти, рискуя собственной шеей. Это когда «голодный», все бы отдал и месяц бы не слезал, а как успокоился, сбросил пар, то потом и думаешь: «Какая шавка меня укусила?»

Я лихорадочно пытался сообразить, почему же так происходит. И ничего, кроме единственно верного объяснения, мне в голову не приходило: всему виной отсутствие детей. Если женщина не беременеет и не рожает, она сразу становится вещью, разменной монетой, расходным товаром. Потому что в ином случае любой мужчина бы заступился и за свою мать, и за свою сестру, и уж тем более за свою дочь. Никто бы и никому не позволил содержать слабую, беззащитную женщину в рабстве, носи она высокое и гордое звание матери или будущей матери.

Да только ах и увы, но Дно лишило попадающих сюда смертниц этой почетной привилегии: беременеть и рожать. И если выяснится, что во всем этом виноваты тоже гаузы, то мой счет к ним сразу утроится. За такую подлость поработителей следует наказывать так глубоко и жестоко, чтобы они вообще позабыли свои колонизаторские замашки и радовались, что им оставили право на существование как виду.

Пока я вот так жутко терзался и переживал, мои новые знакомые обстоятельно продолжали меня вводить в курс цен: как, что и почем. Правда, Емельян несколько разбавил грустную картинку разъяснением законов их замка Зуб. Там имелись три рабыни и четыре «свободные» женщины. Но и последние принадлежали только своим любовникам, были уже в возрасте и не настолько притягивали алчущие взгляды соседей, чтобы из-за них развязывать кровопролитные войны. То есть ситуация сложилась вполне всех устраивающая. Возжелалось мужику позабавиться женским телом, выбирал самую для него приятную кандидатуру, прикидывая, хватит ли у него на нее средств, и спешил к соседям. А там уже договаривался с непосредственным рабовладельцем. Чем красотка моложе да пригожее, тем и цена за нее выше, тем и желающих приходит больше.

Опять поймав взглядом одну из женщин, я поинтересовался:

– А спросить у них что-то можно?

– Зачем тебе? – напрягся Крэч.

– Да хоть голос расслышу женский как следует.

– Да спрашивай сколько угодно. Порой их специально поговорить с желающими выводят.

– Ну-ка, постой! – взмахнул я рукой одной из близняшек, оказавшейся поблизости. Та с фатальным видом замерла на месте, хотя ее глаза посматривали на меня оценивающе и с какой-то мизерной симпатией. – Что умеешь делать?

– Все, что прикажет хозяин, – ответила она на мой первый вопрос.

– Ну а как тебе вообще на Дне нравится?

– Жить можно, – последовала философская фраза.

– По какой причине тебя вниз сбросили? Да еще и не одну, а с сестрой?

Несколько мгновений она стояла, упрямо сжав губы. И когда я решил, что она ничего не скажет на эту тему, все-таки заговорила:

– Было совершено два покушения на гаузов, подробности этого так до меня и не дошли. Валухи разыскали группу бунтовщиков, и совершенно неожиданно мы туда затесались. Ну а наших оправданий и криков про ошибку никто слушать не стал.

– Да врет она все, как обычно, – встрял второй пирующий с нами мужчина из местных. – Про то дело нам потом новичок один рассказал. Убили там гауза и одного тяжело ранили молодые придурки из общества какой-то там борьбы. Ну вот всю эту группу и повязали. А с такими смутьянами разговор короткий: на Дно! Ха-ха!

– Вот и неправда! – с горячностью осмелилась на возражение тройная рабыня. – Мы знаем, почему нас сюда отправили! Один исполнитель приставал к моей сестре и требовал, чтобы мы с ним обе сожительствовали. Но он такой страшный, мерзкий и противный, что мы и в мыслях себе такого представить не могли. Еще и опозорили его, высмеяли при всех. Вот он нам и отомстил. Тварь!..

– Все! – оборвал резко Крэч. – Хватит болтать, пошла работать! – И уже мне, приятельским тоном: – Не верь ей. Эти сестрички такие выдумщицы. Особенно в постели.

И мерзко облизнулся. Хотелось мне ему и в морду заехать, и просто по-человечески спросить: «А тебе не жалко этих бедняжек? Вдруг где-то точно так же, на иных уровнях твоих сестер, а то и дочерей насилуют?» Потому что я лично поверил каждому слову этой несчастной девушки. И мысленно поклялся сделать все, чтобы и их вырвать из этого мерзостного рабства.

Но я прекрасно понял, почему именно в «гримерке» и именно поставной решает окончательно, куда и на какой уровень принудительного воина отправить. И наверняка он имеет четкие инструкции: родственников никогда не посылать вместе. А то и на ближайшие уровни. А он прекрасно знает все родственные отношения, картотека у него ведется, так что посылает вместе кого угодно, только не близких по родству людей. Вот и получается, брат с братом могут жить на соседних уровнях, но так до смерти и не узнать о своем соседстве.

И та история с отцом и сыном, которые каким-то образом оказались вместе в одном замке, мне в свете пришедших озарений показалась несколько странной. Либо поставные что-то иногда мутят с выбором уровня, либо людям привалило невиданное счастье. Отец и сын оказались вместе. Потому и понятна скорбь отца, когда его сына убили бывшие дозорные из управления. После такого горя кровавая вендетта просто необходима. Но в любом случае про ту историю следовало бы выяснить как можно скорее и поподробнее. Может, и не стоит нам рисковать, пробираясь к почти осажденной башне 30/30? А то еще ненароком попадем под каток справедливого возмездия.