«Шестисотая» улика - Вячеслав Жуков

Пришлось Туманову позаимствовать старенькую «шестерку» у коллег оперов. Машина была закреплена за другой группой, и не видать бы ее Федору, если бы не вмешался полковник Васильков и не распорядился на время предоставить ее майору.

В ночь оперативники выезжали на этой «шестерки» для наблюдения за одним известным вором в законе. Номера свинтили, а привернуть еще не успели. Но Федор не стал ждать, считая, что для него большой разницы нет, с номерами машина или без.

Подъехав к зданию управления дорожно патрульной службы, он вошел в дежурную часть и среди нескольких гаишников, увидел там младшего лейтенанта, который только что сдал дежурному кипу протоколов, составленных за время своего дежурства на нарушителей правил дорожного движения.

Младший лейтенант собирался выйти на улицу, где перед входом оставил свой служебный «Жигуленок», но Туманов остановил его, для верности показав удостоверение.

– Младший лейтенант Митяев, – козырнул гаишник, тут же поинтересовавшись, чем может помочь майору.

– Я вообще-то ищу капитана Шевчука, – сказал Федор, заметив, как сразу потускнело лицо младшего лейтенанта. При упоминание об Шевчуке, он даже поморщился, как от оскомы.

– Он сегодня выходной, – сказал Митяев, принимая Туманова за одного из многочисленных приятелей ненавистного капитана.

– А вы, стало быть, тот самый младший лейтенант, которого капитан Шевчук частенько не допускает до работы? – с ядовитой насмешкой спросил Федор, заметив, что сказанное им, явно не понравилось младшему лейтенанту. Но именно этого и добивался майор, стараясь узнать мнение о Шевчуке не того, кому он нравится, а наоборот. Ибо правду матку можно услышать только от них. От подхалимов ее не услышишь.

– Да и было-то всего два раза. И не пьяный я был вовсе. Просто капитану захотелось самому помотаться по моему маршруту, – с обидой произнес Митяев. А Туманов призадумался, и было над чем. Ему казалось, неспроста у Шевчука возникло такое желание. И не желание это вовсе, а скорее – необходимость. Первый раз он дежурил за Митяева на Кузьминской улице. А второй раз, попался сыщикам на глаза возле дома пьяницы Киселева, где была подпольная автомастерская.

– И вообще, Шевчук не по делу придирается ко мне. А самому все можно, да? Вот сегодня, должен быть на работе, а он вдруг захотел взять выходной. И взял. Небось опять укатил на свалку.

Федор не понял, о какой свалке говорит Митяев. Спросил. Младший лейтенант ответил с неохотой.

– Да есть там одна, на десятой Парковой улице. Говорят, он даже принимал деятельное участие в ее создании. Спит и грезит коммерцией заняться. Вот и пропадает там все выходные. Только вы ему не говорите уж, что я тут наговорил, – попросил Митяев. – Я его не боюсь, но конфликтов все же не охота.

Федор пообещал. На десятую Парковую решил съездить не откладывая. Уже из машины опять позвонил Греку и Ваняшину, но ни тот, ни другой не ответили. Федор обозлился на обоих, пообещав себе, что как только эти двое появится в кабинете, заставит, написать объяснительную.

Автомобильную свалку майор нашел не сразу. Изрядно покуролесил по улице вдоль и поперек, прежде чем за двухэтажными домами увидел дощатый забор, за которым высилась куча искореженных корпусов легковых автомобилей.

На этот раз въездные ворота были закрыты. Возле них, едва ли не вплотную, стояла зеленая «десятка» капитана Шевчука. Федор узнал ее по номеру. Подойдя к калитке, которая оказалась не запертой, Туманов чуть приоткрыл ее, заглянув внутрь территории. А раскрыв пошире, увидел стоящий на платформе пресса черный «Мерседес» и сидящих в нем Грека с Ваняшиным. Оба были избиты до такого состояния, что даже не предпринимали попытку хоть как-то выбраться из машины.

Федор отшатнулся назад с намерением вернуться к машине и немедленно вызвать по рации подкрепление, и тут же почувствовал, как ему в спину уперся ствол пистолета, и голос ровный и спокойный, произнес как бы с насмешкой:

– Интересуешься своими коллегами, майор?

Не делая резких движений, Федор Туманов медленно обернулся.

Перед ним стоял капитан Шевчук собственной персоной. В руке он держал пистолет. И что не мало важно, кажется, имел твердое намерение в случаи чего, выстрелить в Федора. Это Федор понял по его решительному взгляду.

Хуже нет, чувствовать себя вот так на мушке у своего же мента. Хотя какой он свой. Тут же майор пожалел, что не занялся продажным капитаном гаишником сразу. Все откладывал на потом. А это потом, вот чем обернулось.

– Да, Шевчук. Продажная ты, оказывается, шкура, – сказал Федор, попутно обдумывая то положение, в котором очутился он. А Грек с Ваняшиным и того хуже.

Кажется укор майора, Шевчук пропустил мимо ушей, рассудив, что в первую очередь стоит разоружить майора, а потом судачить на всякие темы, по поводу оборотней в погонах. И держа пистолет наизготовку, он сказал Туманову:

– А теперь, майор, расстегни пиджак, достань из кобуры пистолет и передай его мне. Только возьми его не за рукоять, а за ствол. И медленно протяни мне. Дернешься, убью. Мне ведь терять нечего.

Федор усмехнулся.

– Это правда. Тебе, Шевчук, терять нечего. Потому что в тюрьме тебе будет не сладко. Ты, гад, на своих руку поднял.

– О чем ты, майор? – усмехнулся Шевчук, принимая от Федора пистолет и засовывая его в левый карман джинсовой куртки. – Как видно ты фанатик и веришь в ментовское братство. А я верю в силу денег. Знаешь, как приятно, когда у тебя много денег. Когда, проходя по улице, ты можешь подать нищему не какие-то жалкие копейки, а бумажный стольник. За этот стольник он тебе руки целовать готов.

Лично Федор сомневался, что Шевчук кому-то может подать сторублевку. Жадный на деньги, далек от добродетели. А Шевчук жаден, потому и продался.

– Давай, веди его сюда, – услышал Федор голос за своей спиной. Повернул голову и увидел, Бабенко. Бывший руководитель автомобильного альянса все то время, пока его искали, преспокойненько отсиживался на этой автомобильной свалке. И, кажется, чувствовал себя здесь вполне комфортно. По крайней мере, видок у него неплохой, даже свеженький.

Федор вошел в калитку, которую Шевчук тут же закрыл, заперев на здоровенный засов. Глядя на Бабенко, майор жалел, что им довелось встретиться с ним при таких обстоятельствах, которые пока не в его пользу и уж никак не в пользу Грека с лейтенантом Ваняшиным.

– А я ведь знал, майор, что рано или поздно, ты меня отыщешь. Ей-Богу, знал. Сердце подсказывало. Да и Шевчук о тебе навел справочки, – улыбнулся бывший руководитель альянса, бросив короткий взгляд на капитана гаишника. – Чего молчишь? – спросил он у Федора. Терпеть не мог, когда кто-то перед ним молчал. Если человек молчит, то это еще не значит, что он полностью подчинен твоей воли. Он способен думать. А мысли опасней – речи, потому что ты не знаешь, что он задумал. Николаю Константиновичу Бабенко не терпелось знать, о чем думает сейчас майор Туманов.