Мой пленник, моя жизнь - Ольга Валентеева

– Да, пожалуй. Это дэй Вейс, мой друг. Примите его, как меня самого.

Лейб раскланялся и бросился куда-то вглубь дома, а мы с Вейсом вдруг рассмеялись. В самой ситуации не было ничего смешного, но только теперь, наверное, до конца поняли: все, добрались. Литония осталась позади – с пленом и рабством, разбитыми надеждами. А что впереди, знали лишь высшие силы.

Лейб справился быстро. Не прошло и четверти часа, как были готовы ванные, и мы разошлись по разным углам дома. Служанки все, как одна, старались не рыдать и молчать, только получалось скверно. Наверное, в опустевшем особняке остались лишь те, кто действительно любил мою семью. Из ванной выпроводил всех, несмотря на десяток желающих помочь вымыться. Слишком уж красноречиво рассказывали шрамы на теле о том, какими были последние месяцы моей жизни. Некоторые еще даже не успели до конца зарубцеваться. Прежде чем забраться в воду, я стоял перед зеркалом и смотрел, смотрел. Никак не мог привыкнуть к себе новому. Раз даже слуги не узнают, что уж говорить. Наиболее красноречиво выглядели шрамы от кнута, половиной из которых наградил себя сам с легкой руки Эйшей. Чуть менее – уже побелевшие следы от кандалов на запястьях и тонкий шрам на лбу, почти полностью скрытый волосами. Почти не видно следа от волчьих зубов. Зато прекрасно – от кинжала, который спас меня из могилы белобрысого. Дурной сон…

Вода приятно обволакивала тело. Приторно пахли шампуни и масла, которые выстроились на бортике. Грязь оттиралась с трудом, будто въелась под кожу. И это ведь мы мылись в крепости на границе. Да уж, полковник Аттеус, кто бы рассказал вам прошлой весной, что ровно через год вы будете рады теплой воде и крыше над головой, разве поверили бы? Нет, мне всегда нужно было больше. Достичь вершины, кому-то что-то доказать. А оказалось, никому и ничего не имеет смысла доказывать. Лишь себе самому – что жив и смогу жить, справлюсь не только с пленом, но и с тем, что будет после. Ведь избежать кривых взглядов, глупых вопросов, сплетен и кривотолков не удастся. И иногда это ранит хуже кнута.

Служанки постучали в двери – принесли одежду, но я приказал оставить ее в спальне на кровати. Надо привыкать жить заново. Но не сегодня. Выбрался из ванны, закутался в полотенце и вышел в спальню. Собственная одежда казалась чужой. И сидела, как чужая. Ощущение, что из зеркала смотрит незнакомец, усилилось. Подхватил волосы повязкой, убирая со лба. Так привычнее. И только потом пошел в столовую. Вейс уже был там. Он выглядел посвежевшим и довольным жизнью. Даже успевал флиртовать со служанками.

– Ты долго, брат. – Он первым заметил мое появление, и прислуга тут же вытянулась по струнке.

– Прикажете подавать ужин, дэй Аттеус? – спросил Лейб, который вертелся под рукой.

– Подавайте.

Теперь можно было расслабиться. Это не чужой дом и не военная крепость. Поэтому я позволил себе выпить вина, а Вейс так и вовсе приговорил полбутылки. Мы отослали прислугу, а сами разместились в гостиной с ополовиненной бутылкой и бокалами.

– Что тебе говорил король? – спросил я Вейса.

– Да ничего особенного. Благодарил, что вернул тебя домой. У Осмонда на тебя большие планы, дружище.

– Он уже ими поделился. Слушай, как хоть тебя зовут? А то Вейс да Вейс.

Мой гость рассмеялся, звонко и заразительно.

– Нашел, когда спросить, Эрвинг, – ответил он. – Через полгода после знакомства и неделю совместного пути. Ник. Меня зовут Ник.

– Скажи, Ник, а ты не знаешь, что стало с тем рыжеволосым солдатом, который нас предал?

– Знаю.

Почему-то я и не сомневался.

– Он вернулся в Изельгард. – Вейс смотрел, как вино играет рубином в бокале. – А потом вдруг случайно упал и умер.

– Как это?

– А вот так. Высота оказалась большая, вот и разбился. Жаль. Мне кажется, предатели должны умирать иначе.

Я был с ним согласен. Мы надолго замолчали. Каждый думал о своем и не собирался делиться тем, что на душе. Доверял ли я Вейсу? Как знать? Но он спас мне жизнь, и я был искренне ему благодарен.

– Что будет с теми четверыми солдатами, которые по сей день в рабстве в Литонии? – спросил я.

– Двое должны быть свободны со дня на день, – ответил Вейс. – Еще двоих, надеюсь, освободим позже. Пока к ним не подобраться. Да и не знаю, получится ли. Их давно удалось сломить. Это ты все цеплялся за жизнь, брат.

– Мне было ради кого.

Вейс улыбнулся. Наверное, тоже думал о ком-то, особенном для него.

– Час поздний, – взглянул он в окно. – Доброй ночи, Эрвинг.

– Доброй ночи.

Мой собеседник ушел спать, а я остался один. Смотрел на огонь в камине, пока глаза не начали слипаться, и только тогда поднялся в спальню и лег. Вот и все. Завтра предстоит выбрать новую дорогу. А та, что когда-то привела меня в Литонию, завершена.

Следующие недели превратились в смесь бесконечных совещаний, фарса и желания снести королевский дворец с лица земли. Король требовал начать военные действия немедленно. Я был бы не против, но любая операция требовала тщательной подготовки. И после бесконечных обсуждений с Осмондом мы с Вейсом возвращались в особняк, раскладывали карты и пытались наметить линию действий. Один раз пришлось полностью ее сменить – из Литонии пришло донесение, что Илверт через провидцев выяснил, где мы собираемся ударить. Я тут же набросал еще три разных варианта. Да, не таких выгодных, но способных запутать кого угодно. Все эти дни держался подальше от людей. Старые знакомые, прослышав о моем возвращении, не торопились наносить визиты, пока не поняли – в опале я или снова пользуюсь доверием короля. Во дворце все время чувствовал, как сверлят взглядами спину, но подходить никто не решался, и меня это устраивало. Вейс только смеялся.

– Ты бы видел себя со стороны, брат! – как-то сказал он. – Я бы тоже не подошел. Тебя теперь можно одного выпускать против литонской армии, и она обратится в бегство.

– Не вижу ничего веселого, – ответил я сквозь зубы.

– Конечно, потому что не можешь на себя взглянуть, когда с остервенением чертишь линии на карте. Так и карт не напасешься.

Я огрызался – больше для вида, и снова брался за дело, чтобы утром доставить королю результат своих трудов. Каждая из таких встреч походила на танцы на минном поле. Осмонд вел себя благодушно, но я-то понимал: один неверный шаг – и мне конец. Поэтому из дворца выходил мокрым как мышь и усталым до бесконечности.

В это утро мы снова собрались в королевском кабинете: я, его величество, Вейс и три военачальника, которые со мной должны были вести армию в бой. Обсуждение наступательной операции кипело несколько часов, прежде чем мы пришли к окончательному решению.

– Что ж, – Осмонд положил конец спорам, – остановимся на этом плане. А теперь, дэи, оставьте меня с полковником Аттеусом.

Наши собеседники попрощались и вышли. А я уже напрягся – разговор грозил стать не из легких.