Кровавое наследие - Ричард Кнаак

Наконец Сэдан Трист прервал тишину:

— Мы не можем… больше… ждать… пока ты кличешь… призраков…

— Но я зову…— Колдунья остановилась.

Какой смысл пытаться объяснить мстителям, что Горазонпережил века и живёт, пусть и сумасшедший, под самыми их ногами? Коли на топошло, отчего она вообще надеется, что брат Бартука присоединится к ним в этомрискованном предприятии? Он уже показал, что, если бы всё зависело только отнего, Норрек был бы давно уничтожен вместе с доспехами. Некоторые легенды,упоминая Горазона, рисуют его в противовес брату героем, но этот герой тожевызывал демонов, связывая их своей волей. Его война против Бартука велась лишьради самосохранения, и больше ни для чего. Нет, ждать помощи от древнего Вижирине стоит.

— Мы идём… — добавил Трист. — А ты… как хочешь… колдунья.

И что оставалось Каре делать? Даже без Горазона — надо идтиза Норреком. Демон повёл его к осаждённому Лат Голейну, но зачем? Или оннадеется полностью стереть то, что осталось от разума воина-ветерана, чтобыпамять Кровавого Полководца полностью взяла верх? Это было бы ужасно, ужаснодля всех людей на свете, не только для бедняги Норрека. Многие учёныенебезосновательно полагали, что если бы Бартук победил своего брата, он быраспространил зло по всему миру и тот пал бы под его пятой. Сейчас он, кажется,как и Кара, получил второй шанс.

Последовательница Рашмы, она не могла допустить такого —даже если бы это и означало необходимость убить носителя доспехов. При этоймысли девушка осталась спокойна, — если равновесие потребует гибели Норрека,так тому и быть. Даже её жизнь не имеет значения, если только пожертвовав еюможно положить конец опасности.

— Я иду с вами, — отозвалась, наконец, колдунья.

Фаузтин кивнул, затем показал пальцем туда, где лежал ЛатГолейн.

— Он говорит… время… уходит.

И троица отправилась в путь, причём мстители поставили Карув середину, между собой — факт, не укрывшийся от внимания девушки. Ветер ужепочти занёс следы Норрека, но Трист и Вижири не испытывали затруднений свыбором маршрута. Цепь, связующая мертвецов с тем, что убило их, не позволялапаре сбиться с пути.

— А как же демон? — спросила Кара.

Он заинтересован в доспехах и наверняка будет бороться доконца с любым, кто задумает отнять их у него.

Трист показал на её кинжал, уже свисающий с пояса тёмнойволшебницы:

— Вот он… дело… верное.

— Но как?

— Просто… используй его… и молись.

Кажется, он хотел ещё что-то сказать, но Фаузтин кинул нанего такой взгляд, что невысокий призрак немедленно умолк.

Какой секрет они продолжают скрывать от неё? Или Каранедооценивает нежить? Что, если они все ещё планируют использовать её как своюмарионетку? Сейчас уж точно не время утаивать что-то, что может привести либо кпобеде, либо к смерти.

— Что ты…

— Мы разберёмся… с доспехами… — заявил Сэдан, перебивая её,-…и с Норреком.

Его тон ясно показывал, что он не будет вести дальнейшихбесед на эту или какую-нибудь иную тему. Кара подумала, не попробовать ли ейвсё равно, но решила не портить отношения с этой парочкой. Мстители действовалисовершенно непредсказуемо, идя наперекор всему, что она знала о таких, как они.Порой они поступали так, словно в их телах ещё бьются сердца и течёт горячаякровь. А порой двигались с безмолвной решимостью, присущей лишь нежити.Действительно, исключительная ситуация… впрочем, в этой истории все необыкновенно.

И смертельно опасно.

Она представила себе Норрека, размышляя, что происходит сним сейчас. Но образ демона заслонил бойца, заставив колдунью озабоченноприкусить губу. А потом в её голове возникла третья тень, — тень того, ктовозглавил нападение на береговое королевство. Какую роль играет здесь он? Онпросто не может желать, чтобы Норрек стал вторым Бартуком, — это ведь всёравно, что подписать самому себе смертный приговор. Бартук никогда никому неслужил и не становился союзником никого из других смертных.

У девушки был шанс очень скоро найти ответы на многиевопросы. Только вот в том, что она проживёт достаточно, чтобы разобраться вэтих ответах, Кара сильно сомневалась.

Прошло больше часа, а Лат Голейн все ещё не выдал доспехи.Командующий Злорадный едва сдерживал свой праведный гнев, размышляя, не нашлили их уже горожане и не замыслили ли каким-то образом использовать их магиюпротив него. Если так, то они совершают страшную ошибку. Доспехи никогда неподчинятся им, а если на латы надавить, они наверняка ударят по непрошенымисследователям. Нет, наследство Бартука принадлежит ему и только ему.

Угрозу свою генерал выполнял — орда демонов продолжаланатиск на стены. Землю близ Лат Голейна усеивали не только изувеченные останкипавших в стычке перед воротами, но и тела упавших с укреплений. Демоны-лучникипревзошли меткостью даже тех, чьи тела они теперь занимали. Кроме того, шестьпоставленных в ряд катапульт учиняли хаос в самом городе. А защищённымдемоническим колдовством осадным машинам ответный огонь Лат Голейна вредапричинить не мог.

Военачальник наблюдал, как ближайшая катапульта готовиточередной огненный подарок населению.

Генерал приберегал эти орудия как раз на такой случай —показать неприятелю, что противник не собирается давать ему передышки. Нет,либо они высылают ему то, что он требует, либо даже высокие стены их не спасут— неужели он позволит таким смешным преградам остановить его в самом конце?

А конец уже очень близок. Командующий решил, что время ЛатГолейна вышло. Пусть катапульты выстрелят, а потом он прикажет своему войскуударить в полную силу. Люди в городе думают, что их ворота устоят противзахватчиков, но они недооценивают мощи демонов. Его армии ничего не стоитснести преграду на входе в город… а там уж начнётся кровавый день смерти, деньпадения Лат Голейна, о котором ещё долгие годы люди других королевств будутрассказывать лишь шёпотом.

И снова доспехи Кровавого Полководца отбросят тень страха навесь мир.

Внезапно Августас Злорадный напрягся — какая-то тяжестьнавалилась на него. Он быстро обернулся, уверенный, что увидит кого-то,приближающегося с тыла.

Над дюной показался знакомый силуэт — по песку шагалКсазакс. То, что демон осмелился показаться так близко к Лат Голейну средь беладня, поразило генерала — пока он не заметил, кто идёт рядом с чудовищнымнасекомым.