Один дракон – три парня. Дилогия - Дарья Сорокина

Тогда мы неслись по небу, наслаждаясь чудесным спасением. Внизу калейдоскопом мелькали золотые поля вперемешку с изумрудными лесами, врезались в небо белоснежные пики гор, а землю опоясывали искрящиеся нити рек.

Но сейчас мир казался совершенно другим: загадочным, скрытым за пеленой непроглядного утреннего тумана, поглотившего всё вокруг земли до небес.

Свежий ветер врывался в салон ерошил волосы и гнал прочь тревоги. Не чувствовала холода и страха. Адреналин будоражил кровь и заставлял кричать от восторга. Руки крепко держались за руль, а правая нога нетерпеливо давила на педаль газа. Хотя это было лишним: ГАЗелька, итак, неслась под самыми облаками во весь опор.

Оставляла за спиной сомнения и вопросы. Сбежала от дорогих моему сердцу Гарена и Стерши. Надеюсь, они простят меня за это безобидное предательство, ведь я непременно вернусь. Тут я солидарна с Айнзамом: парочке лучше как можно дольше побыть под защитой купола. Никто не знает, как отнесутся к ним жители волшебного мира перед лицом новой страшной угрозы. У Гарена и без того слишком много врагов, и они не будут разбираться в каком состоянии находился тёмный, когда творил злодеяния в прошлом.

Вновь мысленно перенеслась в башню, вспомнила, как подлый интриган клеймил меня и шантажировал, заставлял отвечать на ласки. А заставлял ли? Мотнула головой, пытаясь отогнать внезапное наваждение. Но на его место тут же пришли угрызения совести. Так легко согласилась на ночной «эксперимент», открыла сердце Гарену, осознала силу нашей мистической связи. Была счастлива в объятьях тёмного.

Однако случившееся не запутало и не отвратило от Айнзама. Напротив, я острее почувствовала, как сильно люблю дракона, и от этого на сердце стало ещё тяжелее. Он отдалялся, сбегал. А что сделает, когда узнает про меня, Гарена и Стершу?

Лукавый голосок советовал замолчать инцидент и не признаваться, но чем тогда это будет отличаться от секретов любимого? Если его недомолвки причиняют мне столько боли, что будет чувствовать Айнзам от такой лжи? Обязательно расскажу ему про всё, что происходило в спальне Стерши. Будь что будет.

Переключилась на эмоции Единого, пытаясь достучаться до него сквозь многие километры, разделяющие нас. Не верила что получиться, но…

— Боишься, Драй? — огромная шипастая сфера появилась напротив лица.

Вопрос был адресован не мне, но женщина, сжимающая в руке ужасающее оружие, почему-то смотрела прямо в мою сторону, вернее, в глаза любимому. Сейчас с самым младшим из братьев проделают нечто ужасно, а я просто буду смотреть не в силах помочь или помешать.

Юноша вскинул руку вперёд в защитном жесте, когда сфера взмыла над его головой. А дальше помнила только боль. Бесконечные удары, градом сыплющиеся на дракона и на меня. Вместе с ним кричала от боли, а ветер подхватывал отчаянный вопль и разносил над землёй.

Не могла больше питать ГАЗельку своей энергией. Не могла даже сделать лишний вдох. Маршрутка накренилась вбок, и только ремень безопасности удержал меня, чтобы не вывалилась наружу. Двери-крылья бессильно сложились, и вместе с машиной стремительно неслись вниз, туда, где за пеленой тумана простирался бесконечный тёмный лес, с торчащими из зелёного массива старыми полуразрушенными башенками и крышами высоких домов.

Как глупо! Разобьюсь, ничего не успев сделать, а вместе со мной умрёт Гарен.

Погибнет нерождённое дитя Айнзама…

Что же я натворила?

Воздух нагревал маршрутку, выбивал искры из корпуса, делая нас похожими на яркую падающую звезду.

В один миг стало темно, словно я закрыла глаза. Превозмогая боль во всем теле, часто-часто заморгала, чтобы убедиться наверняка. Нас с ГАЗелькой на самом деле поглотило чёрное трепыхающееся облако, и не дало разбиться. К моим стонам примешалась чудовищная какофония. Машина отчаянно ревела, а кройвены за окном оглушительно верещали, разрывая душу на части.

Новый осколок воспоминаний неожиданно сформировался в моей голове. Вот лежу на постаменте, а жадные птицы клюют меня. Вонзают в плоть острые клювы до самых костей, грызут мелкими зубами, сдирая кожу, и только золотой талисман, подаренный любимым, не даёт сойти с ума. Нужно сбежать. Освободиться. Проснуться!..

— Тише-тише. Без резких движений, Регина, всё уже позади, — на лоб легла нежная рука, а в голове крутилось всего одно странное слово.

— Мама?..

Женщина ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула и убрала руку, переместив её на живот. Подушечки пальцев излучали тепло и нежно водили по кругу.

— Не чаяла, что это случиться однажды. Не верила, но надеялась. Ты беременна от Единого. Мой Айнзам станет отцом, — с трепетом проговорила женщина.

Наконец, открыла глаза. Надо мной простиралось бесконечное ночное небо, усеянное нереальными, даже для этого фантастического мира звёздами. Тысячи бутонов магических цветов распускались далеко наверху.

— Ливэ! — приподнялась на локтях, чтобы разглядеть свою спасительницу. Её голос слишком хорошо запомнился мне по нехитрой колыбельной.

— Меня так больше никто не зовёт, — печально изрекла женщина,— это имя светлой стиерны, а я…

Её глаза блестели непроглядной чернотой. Они были такого идеального обсидианового оттенка, что ночь меркла на их фоне. Бледная кожа мерцала мягкими лунными отблесками, а вместо волос на плечи ниспадали длинные тёмно-опаловые перья.

Всё тело бывшей Ливэ так же покрывали перья, а за спиной покоились тяжёлые крылья.

— Я помню тебя!

— Ещё бы ты не помнила, — ласково улыбнулась женщина.

Смотрела на неё с необъяснимым чувством трепета и обожания. Хотела обнять, прикоснуться, и вновь ощутить тепло.

— Я из другого мира, почему знаю тебя? Как связана с магическими цветами? Можно ли спасти Айнзама?

— Слишком много вопросов за раз, а в твоей голове их и того больше. Пойдём, расскажу всё по порядку, — мать Единого протянула мне руку и помогла слезть с каменного постамента, с разбегающимися узорами глубоких желобков, покрытых застывшими кровоподтёками.

Огляделась. С веток на меня жадно взирали кройвены и неприятно щёлкали усеянными клыками клювами.

— Не бойся. Они больше не причинят тебе вреда, — заверила Ливэ.

— Обнадёживает. Совсем недавно эти птички хотели склевать меня заживо, чтобы воскресить Стершу.

— И мне очень жаль за это, но ты должна понять правильно. Мне тяжело далось то решение. Оно разбило бы Айнзаму сердце навсегда. Из-за случившегося душа сына вновь раскололась на части.

— Погоди-погоди. Твоё решение? Полагала, что за всеми интригами стоял отец Айнзама и Гарен?

Ливэ покачала головой, и внезапно спросила:

— Как у него дела, кстати? Почти год ничего не слышала о Гарене. Он жив? Хотя не отвечай, чувствую его запах на тебе. Мои бедные дети, так всё стало запутанно и непросто.