Оборотень - Фридрих Незнанский

— Конечно, я, — сказала она.

Провела рукой по его взъерошенным волосам, наклонилась и поцеловала в лоб, потом в щеку. Она ни разу прежде не целовала его. Свободная рука Вадима неловко обхватила ее. Он сказал:

— Вика… Вот видишь, как…

— Лежи смирно, командир! — прикрикнул Ассаргадон. — Ну-ка, посмотри на меня!

Вика увидела, как он поводил перед глазами Вадима длинными смуглыми пальцами, потом, не дождавшись реакции, закусил губы, повернулся к Меньшову и обреченно покачал головой.

У залитого солнцем окна стояла чертежная доска, которую Дроздов использовал вместо мольберта. Рядом на секретере лежали вынутые для опробования краски и кисти из подаренного набора.

* * *

Скверные новости распространяются быстро, и вечером у Дроздова опять собрался народ. Ребята отлично понимали, что толку от них никакого, кроме моральной поддержки, и старались вести себя так, словно ничего особенного не произошло. Сходили в магазин, притащили пельменей, наварили на всех.

Поздно вечером, когда Вику уже выпроводили домой, явился Алексей Снегирев.

— Вот… отмочил я фокус, — сказал ему Вадим. Он сидел, нахохлившись, в кресле возле окна.

— Да уж, ловко устроился, хрен твою, — фыркнул в ответ состоящий в федеральном розыске наемный убийца. — Теперь Турецкий с допросом припрется, а ты как стеклышко: ничего не знаю, не видел…

На кухне Меньшов держал с Ассаргадоном военный совет. Алексей остановился в дверях, по привычке подпер плечом косяк и стал молча слушать.

— …Теперь только у ван дер Мерва, иначе кранты, — скорбно покачивая головой, тихо говорил молодой врач. — Причем хорошо бы на спецсамолете…

Произнеся это, он добавил звучную фразу на языке, которого не понимали ни Алексей, ни Меньшов. Ясно было только, что Ассаргадон выругался — зло, цветисто и длинно. Он был айсором.

Что же касается упомянутого Ассаргадоном доктора ван дер Мерва, то это был очень знаменитый хирург по сосудам, живший в Южной Африке. Юджин ван дер Мерв делал уникальные операции, но стоили они фантастически дорого. Древнеассирийский же мат относился к тому обстоятельству, что еще месяц назад Вадима Дроздова полностью привело бы в порядок достаточно простое вмешательство силами московского госпиталя. Того самого, в котором для полковника хронически не было места.

Антон вытащил из кармана калькулятор, вздохнул, спрятал его обратно и положил перед собой кожаную записную книжку. Щелкнул паркеровской ручкой, собираясь писать, но ничего не написал и, не открыв, убрал книжку в карман. И сказал Ассаргадону:

— Готовь, я все сделаю.

Отправка Вадима Дроздова в Южную Африку, да еще на спецсамолете, пробьет огромную брешь в финансовых делах его фирмы.

— Отставить, — сказал от двери Алексей. Врач поднял глаза, бизнесмен повернулся движением тренированного диверсанта. Алексей подошел к ним и уселся за стол. Он посмотрел сразу на обоих и поинтересовался: — У Вадьки с той плюшкой в очках как, серьезно?

— Ты ее тут не застал, — проворчал Антон. — А то бы не задавал дурацких вопросов.

— Ну так и оформляй паспорта на обоих, — скучным голосом распорядился наемный убийца. — А ты, нехристь, звони своему африканеру, заводи международную дружбу.

23.00. Салтыковка

— Объект наблюдения Б-17 приближается к собственной даче в поселке Салтыковское.

— Я поняла вас.

В трубке раздались короткие гудки. Бояркин с облегчением вздохнул. Наконец-то покончено с этим отвратительным делом. Как он ни умолял сначала Сивыча, а потом Грязнова снять его с этого объекта и поставить на другой, какой угодно, пусть даже все ночи напролет придется дежурить, они не пошли навстречу. Пришлось Пете вести наблюдение до конца. Пока, наконец, сегодня Б-17 не отправился на дачу в компании какого-то парня, лица которого Бояркин не смог толком рассмотреть, но был уверен, что это не тот, кого мордатый цеплял в скверике у Большого театра. Теперь Петя уже знал, что этот скверик называется «Плешка» и пользуется в Москве известностью совершенно определенного рода.

Теперь, когда Б-17 приезжал сюда в поисках случайного партнера, Петя уже не торчал у фонтана и не присаживался на скамейку — тогда точно начнут приставать. Он старался оставаться вне пределов «Плешки», тем более что он точно знал, что объект никуда отсюда не денется, а через некоторое время вернется к своей машине — не один. Вместе поедут куда-нибудь, обычно неподалеку, и через полчаса, сорок минут (рекордом был час) объект вернется к машине и спокойно отправится домой.

Пете Бояркину это успело уже смертельно надоесть. Но ситуаций, которых требовала клиентка, не подворачивалось. Все происходило настолько быстро, что, пока она успела бы добраться по нужному адресу, муж был бы уже на полпути домой.

И вот, наконец, удача. Объект встретился с молодым человеком у Рижского вокзала, парень вышел из метро в низко надвинутой шляпе и с высоко поднятым воротником, так что лица видно не было. Они явно договорились обо всем заранее. Бояркин вместе с водителем Пашей отследили машину объекта до того момента, когда та свернула к дачному поселку, где, как было известно, находилась его дача. Благодаря техническому прогрессу Пете не надо было добираться до ближайшего телефона-автомата. Петя прямо из машины позвонил клиентке. Они с Павлом переглянулись и в один голос, не сговариваясь, облегченно сказали:

— Уф-ф-ф… — Теперь их миссия была окончена.

Петю мало интересовало то, как развивались события дальше. Он нимало не сочувствовал ни самому мордатому, ни его противной жене, которую он не раз видел во время наблюдения. Эти двое стоили друг друга.

Они с Пашей отправились обратно в Москву и разошлись по домам, стараясь как можно быстрее выбросить из головы все подробности этого малоприятного задания.

Светлана тем временем выбежала из дома, поймала первого попавшегося частника, который за большие деньги согласился срочно везти ее в дачный поселок. Не прошло и часа с тех пор, как она получила звонок от «шпиона» (Петя Бояркин наверняка бы невероятно оскорбился, если бы узнал, как называла его про себя эта дамочка), а она уже пробиралась по тихой улочке к хорошо знакомому двухэтажному дому.

«И ведь эта дача тоже моя, — со злостью думала она. — Как он смел! Мерзавец! Пидарас!» Как будто преступление мужа становилось еще циничнее оттого, что для встречи с мужчинами он использовал подаренную ЕЕ отцом дачу.

Достав ключ, она тихо открыла калитку. Из дома не доносилось ни звука, только в одной из комнат тихо играла музыка.

Дрожа от волнения, Светлана прошла по тропинке к дому.

Вторая ступенька лестницы, ведущей на крыльцо, предательски скрипнула, и Светлана на миг замерла. Но нет, никто не заметил ее прихода. «Слишком заняты», — злобно подумала она, решительно открыла входную дверь («Хоть бы крючок изнутри накинули!») и оказалась в темной прихожей. Вокруг носился тонкий аромат дорогого мужского одеколона. «Все на мои денежки», — разъярилась Светлана и теперь уже, даже не стараясь особенно скрываться, пошла к комнате, где, как она вычислила, играла музыка.