Дети непогоды - Павел Марушкин

Тут ведьма, наконец, потеряла терпение. Уперев длинный пятнистый палец в лоб рассерженного толстяка, она произнесла проклятие и захлопнула дверь. В следующий момент случилось множество вещей. Во-первых, глаза домовладельца поменялись местами с его ушами. Жильцы, увидев это, ринулись вниз по лестнице, роняя друг друга и вопя от ужаса. А Иннот, взяв хороший разбег по коридору, взлетел в воздух и впечатался обеими пятками Перегниде в поясницу.

Ведьму вынесло из квартиры вместе с сорванной с петель дверью, ручку которой она автоматически продолжала сжимать, и та заскользила по лестнице вниз, сшибая всех, кто ещё был на ногах. Иннот, стоя на спине поверженной противницы, каким-то чудом удерживал равновесие. Сейчас он походил на серфингиста, оседлавшего океанскую волну. Зловеще грохоча и набирая скорость, дверь миновала несколько пролётов и, стукнувшись о перила, встала дыбом. Ведьму и каюкера выбросило в окно. В обломках рамы и туче битого стекла оба приземлились во дворе.

Первым пришёл в себя Иннот. Застонав, он шевельнулся и подтянул под себя ноги — сначала одну, потом другую. Затем каюкер попытался встать на четвереньки. Со второй попытки ему это удалось. Постояв так немного, он рискнул оторвать от земли руки и попытался принять вертикальное положение. Его пошатывало, из разбитого носа текла кровь.

Сделав несколько неуверенных шагов, он оглянулся.

Во всех окнах горел свет, отражаясь в тысяче стеклянных осколков, усыпавших дворовую брусчатку.

— Ну, теперь мне точно придётся съезжать отсюда, — пробормотал Иннот.

Он уже начинал сомневаться, не совершил ли ошибку, предпочтя быстрое и комфортное путешествие в ведьминой ступе тяготам пешего перехода по Лесу.

«Интересно, послал кто-нибудь за стражей?» — подумал он. Внезапно за спиной каюкера что-то зашевелилось. Иннот обернулся; глаза его расширились.

— Не может быть!

Посреди двора вставала, охая и держась обеими руками за поясницу, Перегнида. Иннот огляделся и заметил невдалеке свой молот. На заплетающихся ногах он подошёл к нему и взялся за рукоять. В ушах шумело. Перехватив молот поудобнее, каюкер выпрямился. Ведьма подняла трясущуюся руку. Указательный палец ходил ходуном. Иннот сделал отвращающий жест. Проклятие — слабенькое, максимум второй степени, рассыпалось по двору горстью быстро гаснущих красноватых огоньков. «Сначала пристукну её молотком, потом прижгу электричеством, — решил Иннот. — Конечно, с пожилыми людьми так не принято обращаться, но это, безусловно, особый случай». Тут дверь подъезда с громким скрипом открылась. Во двор вышли волки, все трое. Вожак всё ещё мотал головой и отфыркивался, двое других выглядели несколько растрёпанно. И тем не менее двигались они вполне целеустремлённо, беря каюкера в кольцо. Иннот быстро оглянулся и прикинул шансы удрать. Положение, похоже, становилось критическим. «Так, что у меня есть в запасе? Электричество — да, достаточно, чтобы устроить каюк всем троим; но только поодиночке. А они не дураки, чтобы нападать по одному. Есть ещё молот и… Да! Стеклянный шарик! Какой же я идиот! Я мог бы покончить со всем этим ещё в квартире! Ума не приложу, как это я не подорвался на нём, когда вылетел в окно! Повезло… Верно говорят, что дуракам везёт!» Теперь, однако, стекло было бесполезно. Впрочем, если успеть добежать до угла… Нет, не получится. Значит… Иннот рванулся вперёд, но тут же резко затормозил и с разворота хрястнул молотом кинувшегося ему на хребет оборотня. Удар получился ошеломительной силы. Нелепо растопыренное серебристое тело взлетело вверх почти до самой крыши — и смачно обрушилось на брусчатку. «Волшебство!» — понял Иннот, и в тот же миг Перегнида сипло каркнула:

— Волшебство! Это волшебный молот Мампы Хукка! Как он попал к тебе?!

«Мампа Хукк? Где же я слышал это имя?» — подумал Иннот, отмахиваясь от рычащих и шарахающихся оборотней. Словно молния, в мозгу его блеснуло воспоминание: университет, Афинофоно — и толстый, бородатый, похожий на грохманта профессор Шог. Внезапно Иннот понял, кто перед ним.

— Долборождь! — яростно крикнул он, пинками отшвыривая волков и бросаясь в атаку.

Готовая метнуть проклятие ведьма поперхнулась от удивления — и этого краткого мига Инноту хватило, чтобы добежать до неё и нанести удар. В последний момент Перегнида всё же успела отшатнуться, и тяжеленная головка молота задела её лишь вскользь; но и этого хватило. От удара глаза ведьмы выскочили из орбит; вставные челюсти буквально выстрелили изо рта и вцепились Инноту в нос. Перегниду отшвырнуло на несколько шагов, и она мешком костей рухнула на землю — как раз на то место, где из дворовой брусчатки выпирала круглая медная крышка канализационного люка.

«УАУМ!» — сказала крышка, проворачиваясь.

Мелькнул чёрный сапог ведьмы и её костяной протез. Затем крышка встала на место. Злая ведьма Перегнида, она же — экс-комиссар северянских партизан Марамбита Долборождь, исчезла в недрах вавилонской канализации.

В тот же миг Иннот почувствовал, как крепкие зубы вцепляются в рукоять чудо-оружия. Оборотень мотнул головой — и каюкера, оторвав от земли, шваркнуло о камни. Челюсть ведьмы звонко цокнула по брусчатке. А затем волк, не выпуская из зубов молота, развернулся и упругими прыжками скрылся в ночи. Второй оборотень последовал за первым. Стоя на четвереньках и держась за нос, каюкер с изумлением глядел им вслед.

* * *

Получасом позже в маленькую харчевню «Приют доходяги» ворвался посетитель. Момуар Чача, хозяин «Приюта» и его бессменный бармен, повидал за свою долгую жизнь немало странного — как и положено чудаку, привыкшему открывать своё заведение в десять вечера и закрываться утром, когда все нормальные люди только продирают глаза, припоминая, кто они и как здесь оказались. Первое, что отметил Чача, — юный незнакомец был изрядно помятым и донельзя возбуждённым. Чем ближе он подходил к стойке, тем выше задирались брови бармена. Пончо вошедшего, некогда светло-бежевое в крупную серую клетку, украшали прожжённые дыры и пыльные отпечатки; кое-где виднелись пятна крови. Нос его, и так не самых миниатюрных размеров, сильно распух. Руки, ноги и лицо покрывали десятки царапин и мелких порезов; во взъерошенной рыжей шевелюре поблёскивали крохотные осколки стекла. В общем, выглядел посетитель так, словно только что подрался с обезумевшей домашней кошкой — и был выкинут ею в окно. Несмотря на столь плачевный вид, настроение незнакомца, по-видимому, зашкаливало за отметку «отлично» — широкая довольная ухмылка не сходила с его физиономии. В руках его были довольно крупная барсетка, скорее даже миниатюрный саквояжик, и изящная стоеросовая трость с массивным костяным набалдашником, похожим на бильярдный шар. Непринуждённо устроившись на высоком табурете, гость брякнул трость поперёк стойки и весело подмигнул бармену.

Момуар Чача имел в запасе по меньшей мере десяток дежурных фраз, при помощи которых обычно общался со своими посетителями, не слишком напрягая при этом голову. Здесь было и сакраментальное «Погодка-то сегодня, а?», и нейтрально-доброжелательное «Что будем заказывать?», и, наконец, столь часто произносимое в Биг Бэби «А деньги у тебя есть?». Но какими словами и, главное, в каком тоне беседовать с этим человеком, Момуар Чача не представлял. Впрочем, незнакомец неплохо сам владел ситуацией. Раскрыв свой саквояжик, он покопался в нём и высыпал на стойку горсть серебряных и медных монеток — не слишком большую, но достаточную, чтобы разрешить по крайней мере один из мучивших хозяина вопросов. Поскольку клиент с деньгами — это клиент с деньгами, как бы он там ни выглядел, Момуар Чача изобразил на лице улыбку и осведомился: