Опьяненный страстью - Адриенна Бассо

Картер протянул руку. После недолгого колебания майор пожал ее. На глаза Доротеи навернулись слезы. Насколько иначе могли бы сложиться их судьбы, если бы Эмили не солгала герцогу. Картер имел бы брата, о котором всегда мечтал, Ролли – семью, в которой так нуждался.

– Вы уже решили, куда отправитесь? – спросила Доротея, когда они провожали майора к парадной двери.

– Пока нет.

Ролли улыбнулся, и Доротея поняла, что тяжкий груз наконец свалился с его плеч и у него отлегло от сердца. Хотя бы за это следовало благодарить судьбу.

– Вы будете по крайней мере писать нам? – спросил Картер.

– Я постараюсь.

С этими словами Ролли повернулся и вышел.

– Мы прибываем в Рейвнзвуд, дорогая. Повернись, чтобы я мог как следует застегнуть тебе платье.

Доротея лениво повернула голову и посмотрела на мужа. Он сидел рядом с ней в карете: волосы гладко причесаны, на безупречном костюме ни складочки, все пуговицы аккуратно застегнуты, – в то время как ее одежда была в совершенном беспорядке.

Как это ему удалось?

Всего десять минут назад они слились в жарком объятии. Юбка Доротеи была задрана вверх и обмотана вокруг талии, а сюртук, жилет, галстук и рубашка Картера валялись на полу. Они не могли насытиться друг другом, обнимаясь и прижимаясь, обмениваясь жадными поцелуями и жаркими ласками.

Их тела раскачивались в унисон движению кареты, усиливая наслаждение от любовной игры. Но истинно незабываемым для Доротеи делали этот опыт нежные слова любви, которые Картер нашептывал ей на ухо.

– Если бы я только знала, что заниматься любовью в движущейся карете так неописуемо приятно, я бы настояла, чтобы мы занялись этим в тот первый раз, когда отправились в Рейвнзвуд после венчания, – сказала Доротея, проводя пальцем по щеке и подбородку мужа.

Силы небесные, до чего же он красив.

– Это моя вина, – улыбнулся Картер. – Я неправильно судил о тебе. Но клянусь, этого больше никогда не случится.

Она радостно улыбнулась, ощущая себя бесконечно счастливой, повернулась к Картеру спиной и он проворно застегнул ей платье. Карета замедлила ход, повернула и подпрыгнула, угодив колесом в выбоину.

Доротея выглянула в окно. Вдали уже показался особняк, и она почувствовала необычайное возбуждение. К тому времени как карета остановилась перед парадным входом, она едва не подскакивала на своем сиденье.

– Вот мы и дома, – объявила она.

Картер первым вылез из кареты, затем повернулся и вынес жену на руках.

Доротея глубоко вздохнула, наслаждаясь всем, что ее окружало: светом и теплом солнца, приветливыми улыбками слуг, радостным лаем ее дорогого Ланселота. «О господи, как же он вырос!»

Но больше всего согревала ей душу любовь, которую она видела в глазах Картера.

Год спустя

Празднование шестидесятилетия герцога Гейнсборо ознаменовало открытие светского сезона в Лондоне. Оно было безоговорочно признано самым значительным событием в высшем обществе за прошедший год. Все стремились попасть на это торжество. Чтобы получить заветное приглашение, люди прибегали к всевозможным ухищрениям. Пускали в ход все знакомства и связи, одолевали друзей и родственников слезными просьбами в неслыханных доселе масштабах, чтобы только их имена включили в список гостей. Те, кому посчастливилось оказаться в числе избранных, говорили об этом долгое время, отлично зная, что это обеспечивает им принадлежность к высшему свету.

После торжественного званого ужина в честь юбиляра, устроенного сыном и невесткой герцога в их новом городском особняке, состоялся потрясающий по своему великолепию бал. Присутствовали только родственники и близкие друзья. Многие из тех, кто не удостоился этой чести, искренне сожалели, что были лишены возможности осмотреть особняк изнутри, потому что это был самый фешенебельный дом в Лондоне, отделанный и обставленный с непревзойденным вкусом.

Когда подтвердилось, что майор Грегори Роллингсон присутствует среди гостей, мельница слухов заработала с невероятной скоростью. Многие утверждали, что возвращение майора в Лондон и его появление на юбилейном торжестве неопровержимо доказывает, что он родной сын герцога. По мнению большинства, тот факт, что никто из семьи герцога не пытался подтвердить или опровергнуть эти слухи, добавлял уверенности в их истинности, придавая им еще больше пикантности в глазах обожающих сплетни светских матрон.

– Какая ирония судьбы. Ролли решил отправиться в длительное морское путешествие, после того как вы спасли его от насильственной вербовки во флот, – сказала Доротея Картеру, когда джентльмены присоединились к дамам в гостиной, покончив с портвейном и сигарами.

Картер весело рассмеялся:

– Уверяю тебя, ему гораздо приятнее путешествовать в уютной, хорошо оборудованной каюте, чем драить палубу корабля.

– Я ужасно рада, что он вернулся. Он выглядит довольным и гораздо более спокойным, – заметила Доротея. – На днях мы долго разговаривали о морских перевозках, которыми он подумывает заняться.

– Мы с отцом поддерживаем его намерение, хотя он наотрез отказывается принять финансовую помощь.

Доротея пожала плечами:

– Тогда вы должны предложить ему стать его компаньонами.

Маркиз опустил голову и удивленно поднял брови:

– Аристократы в торговле? Слишком скандально.

– Вы можете быть негласными партнерами.

– Лично я пошел бы на это. Но отец сочтет мое предложение неприемлемым. Чтобы герцог стал негласным партнером? Немыслимо.

Доротея хихикнула, понимая, что Картер совершенно прав. Хотя герцог во многом стал мягче, он не был готов менять свое мнение, особенно когда дело касалось его семьи. Оставалось радоваться уже тому, что герцог считал ее, а теперь и Ролли, членами своего семейства.

– Мне кажется, Ролли доволен сложившимися отношениями, – сказала Доротея. – Хотя по-прежнему не желает, чтобы герцог открыто признал его.

– Я знаю, и это чертовски расстраивает отца.

Они обменялись взглядами, оба согласные с тем, что майор делает это специально, чтобы досадить герцогу.

– Око за око, не так ли? – сказала Доротея с улыбкой.

Взглядом выразив согласие, Картер взял жену за руку. Они подошли к группе гостей, удобно расположившихся перед окном гостиной, и присоединились к оживленной беседе.

Гвендолин сидела в элегантном мягком кресле, на подлокотнике которого пристроился Джессон. Близнецы спокойно спали наверху, два здоровеньких счастливых херувимчика, любимых и балуемых всеми. Эмма с еле заметными следами краски под ногтями стояла в группе гостей и разговаривала с лордом и леди Дарлингтон. Она энергично помахала сестре и ее супругу рукой. Виконт Бентон то и дело прерывал разговор, вставляя свои колкие замечания, после чего раздавался всеобщий смех.