Даниил Галицкий. Первый русский король - Наталья Павлищева

– В Дебрянске плохо встретили?!

– Нет, Роман Михайлович расстарался загодя, еще до нашего приезда. А все же столько дней в пути. Устала дева-то.

– Добро, поехали, князь ждет! – с этими словами старший Ярославич птицей взлетел в седло, Устинья против воли залюбовалась.

Ей не очень понравилось, что самой не довелось и слова молвить, только глазами хлопала, как глупая курица. Еще подумает Александр Ярославич, что она двух слов связать не может! И тут же одернула сама себя: какая разница, что подумает князь? Главное, чтобы мужу понравилась.

Устинья так переживала, что даже не глянула толком на огромные Золотые ворота, над которыми выстроена церковь. Стоило их проехать, как на все голоса завизжали ребятишки:

– Едут! Едут!

Можно бы не кричать, за всех говорили колокола, праздничный перезвон продолжился.

Жители Владимира высыпали на улицы все, кто смог, поглазеть на княжью невесту. Каждому же интересно, какова, хороша ли собой, добрая или злая, не заносчива ли? Мужики, те разумней, твердили, что доброту из возка не увидишь, но бабы стояли на своем:

– И-и… милай… неправда твоя. Добрая душа, она как солнышко, хоть за полог спрячь, все одно, хоть лучиком, да пробьется! А уж заносчивость по единому взгляду, видно, будет.

Неизвестно, что там себе выглядели владимирцы, но остались довольны: хороша дочка у галицкого князя, но нашему иной и не надо!

Следующая встреча была и вовсе приятной. На княжьем дворе Устинью встретили митрополит Кирилл и сам Андрей Ярославич. Кирилл показался таким родным, что едва не расцеловала. На жениха смотрела с опаской, каков он из себя? На осторожный вопрос еще в пути Пафнутий только плечами пожал:

– А Ярославичи все как на подбор, удались сыновья отцу-то!

Вот и весь сказ! Нет чтобы сказать, каковы глаза, волосы, мягок ли в разговоре, ласков ли… Женщина сообразила бы, что нужно невесте, а вот Пафнутий оказался бесчувственным.

Но Устинья не разочаровалась, князь Андрей был хорош. Пафнутий прав, Ярославичи похожи друг на дружку, тоже голубые глаза, стать воина, русые, чуть вьющиеся волосы… Только у старшего брата было еще что-то такое, что делало его главным везде. Даже сейчас, вроде стоял сзади, а видно было, что Хозяин.

Дальше все завертелось, Устинья только успевала поворачиваться. Митрополит тоже попросил поторопиться с венчанием, потому как ему уезжать надобно. Засуетились, забегали слуги, мамки, даже бояре, на княжьем дворе поднялся переполох.

Пока готовились, Кирилл пришел к Устинье поговорить. Он разглядывал девушку, точно не видел несколько лет:

– Дай я на тебя посмотрю. Устиша, годы-то как бегут! Давно ли тебя на коленках дитем подбрасывал, в лошадку играя? А ныне вон невеста, княгиней будешь. Как отец, здоров ли, доволен ли?

– Благодарствую. Здоров и доволен. Одно жалеет, что ты уехал и не возвращаешься, владыко.

– Да ведь я совсем недавно уехал! А хорошего я тебе женишка нашел? Самого лучшего, какой на Руси ныне есть. Не отдавать же такую красу ляхам или ятвягам?

От его веселого голоса становилось так тепло и легко. Успокоив княжну, Кирилл добавил:

– И мужем князь Андрей добрым будет, у Ярославичей это в крови. И детки у вас хорошие будут. Благословляю тебя, доченька, на счастливую жизнь с князем Андреем Ярославичем. – И вдруг спохватился: – А за отца-то кто будет?

– Яков Дядькович, – улыбнулась Устинья, вспомнив, как важничал стольник, услышав о таком поручении.

Он и на пиру свадебном сидел, забыв о том, что надуваться как гусю не стоит. Но никто не укорил и не посмеялся, главным был не он, а князь Андрей и его невеста княжна Устинья.

«Венчается раб Божий…»

Это о князе Андрее Ярославиче…

«Венчается раба Божья…»

А это о ней… это она венчается… сейчас митрополит Кирилл закончит говорить, и она станет женой красивого молодого князя, что стоит рядом и чуть косит взглядом в ее сторону…

«… в горе и в радости…»

Конечно, и в горе и в радости, а как же иначе, если муж да жена?

«… до конца дней своих…»

Всю жизнь… с детьми или без, как Бог даст, но вместе. Повенчает поп, развенчает Бог. Теперь они на всю жизнь одно целое. А сердце готово выскочить из груди и стучит на весь храм! Неужели остальные не слышат?

Рука у князя крепкая, хорошо, что поддержал, от волнения упала бы. Стоило выйти из дверей, колокола снова принялись за перезвон, да такой, что птичьи стаи долго беспокойно кружили над куполами. Княгиня! Она княгиня и мужнина жена! Вот и кончилось девичество, началась новая, неизвестная жизнь. Устинья постаралась не расплакаться, хотя было очень страшно.

А дома переживал отец. К Устинье у него особое отношение, никто не сомневался, что она любимица. Вот и маялся Даниил Романович. Отправил девушку в далекий путь, конечно, пригляд за ней есть, и боярынь отправил вдоволь, и мамок разных, и стольник поехал, и дружина немалая, а все равно тревожно.

Кирилл написал, что в Дебрянске посольство от князя Андрея Ярославича встречать будет, посаженой матерью Мария Ростовская, но ведь до самого Дебрянска тоже добраться надо. Нет, не будет спокойствия отцу, пока весточка не придет о том, что добралась хорошо. Уж остальное после, главное, чтоб доехала, не занедужила от дальней дороги, не растрясло, не остудилась где…

Даниил Романович уже корил себя, нужно было самому ехать, и дочь бы замуж выдал, и с владимирскими князьями поговорил. Но сделанного не воротишь, оставалось ждать.

Чтоб отвлечься, князь устроил охоту. Хорошо загнали трех лосей, несколько диких свиней, но главное, выглядели берлогу, и князь решил брать хозяина леса сам. Андрей забеспокоился, но его осадили: почему бы не взять? Все прошло хорошо, кто-то из дворни, что полегче, взобрался на дерево наблюдать, когда разбуженный зверь из берлоги подниматься начнет. Наготове стояли, конечно, охотники с рогатинами, но Даниил сделал знак, чтобы не вмешивались. Что за охотник, которому помощь нужна?

– Сам свалю!

И свалил. Правда, были два момента, когда сердце рвануло из груди. Это когда заорал-заверещал сидевший на дереве, призывая к вниманию, а потом, когда подломилось древко рогатины (больно большой зверь оказался, толстенное дерево не выдержало). Страшно пахнуло острым звериным запахом, огромная туша нависла над князем, закрывая небо. Еще миг, и подомнет, а уж там и спасать будет поздно, но князь вывернул, успев всадить падающему зверю в горло еще и охотничий нож. А уж после, когда медведь все же свалился, всадил еще один, добивая. Зверя тоже нужно бить быстро, чтобы не мучился из-за людской неумелости.

Князь был умел, шкура попорчена только там, где ее и без того резать будут, – на животе да груди.

Хлеставшую из раны зверя кровь быстро собирали в туеса, она ценна для снадобий, медвежья кровь много от каких хворей помогает.