Не мой Ромео - Ильза Мэдден-Миллз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Елены и след простыл.
Елена
Я прибегаю на вечеринку исполнителей в самом начале, со всеми обнимаюсь, жую пиццу. О Джеке никто не говорит, но, судя по вопросительным взглядам, всех так и подмывает спросить меня, что это было. Наверное, наброситься на меня с вопросами не позволяет выражение моего лица.
Когда спустя час он появляется, я ускользаю через черный ход и еду домой. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями, при нем это невозможно, потому что ему подавай ответы, а мне не хватает воздуха. А дома и стены помогают.
Я бегу в спальню и переодеваюсь в пижамные штаны и университетскую толстовку. Немного виски – и я усаживаюсь на ступеньках задней террасы, включив лампу обогрева.
Я наслаждаюсь прохладой мартовского вечера и полной луной. Вот-вот наступит апрель, а с ним – настоящая весна.
Наконец-то спектакль позади. Я закрываю глаза. Боже, как же мне будет его не хватать!
– Так и знал, что найду тебя дома, – раздается из двери кухни хриплый голос Джека.
Он садится рядом со мной и тоже смотрит на едва заметную вдали линию холмов.
Я не смотрю на него, но чувствую, что время от времени он поглядывает на меня. Чтобы не показывать свое смущение, я опускаю голову.
Поднимается ветер, я растираю озябшие руки. Он приносит из кухни куртку и набрасывает мне на плечи. Прежде чем снова сесть в нескольких дюймах от меня, он проводит ладонью по моим волосам.
– Прости, Елена, – начинает Джек после глубокого вздоха. – Я неправильно воспринял твой разговор с Марвином. Напрасно я тебя обвинял, ты ни в чем не виновата.
Я вижу уголком глаза, как он запускает пятерню себе в шевелюру.
– Я потерял голову. Это значит, что я и тебя потерял?
Я встречаюсь с ним взглядом и вижу в его светло-карих глазах страх.
– Ты оттолкнул меня.
– Это был чистый страх. В глубине души, там, где живет нечто непонятное мне самому, я уже отдал сердце тебе, и что же? Я услышал этот разговор, и теперь мне кажется, что все рушится. Воспалились все мои защитные инстинкты. Опять оказаться в дураках? Опять поверить в женскую любовь? Больше такому не бывать! Те, кто меня любит, рано или поздно тем или иным способом причиняют мне боль.
– Я никогда не причиняла тебе боль намеренно.
– Знаю. Я сам все испортил.
Я не хочу, чтобы у нас все так кончилось. Я хочу, чтобы мы…
Джек грустно улыбается и отворачивается.
– Сегодня вечером я у всех на глазах преподнес тебе свое сердце. Поразительно!
Внутри у меня все трепещет.
– Прости меня и за Лоренса. Представляю, как он тебя взбесил! – В его голосе слышится сожаление. – Я так напортачил! Сам во всем виноват. Это я был… дураком с момента нашего знакомства.
Я вздыхаю.
– Теперь он в Публичной библиотеке Дейзи персона нон грата. Осталось поместить его физиономию на плакате «Разыскивается».
– Могу сказать в его оправдание, что для него на первом плане стоят мои интересы.
Я киваю и возвращаюсь к сказанному им раньше.
– Не вини себя, Джек. Каждый входит в отношения, нагруженный своим багажом. Просто тебе нужно поверить.
Он запускает руку в передний карман брюк и кладет мне в ладонь что-то маленькое, холодное.
– Что это? – Я пытаюсь разглядеть в свете луны металлический предмет.
– Доказательство веры. Ключ от моей квартиры. Я сделал его для тебя после того разговора с Софией, в котором она сказала, что ты не заслуживаешь доверия. Я ждал подходящего момента, чтобы его тебе отдать… – Его тон смягчается. – Для меня это символ того, что я хочу от наших отношений большего. Потом у меня разгулялись нервы, и ключ остался у меня. Я почувствовал себя очень уязвимым. Я никогда никого не любил. Говорю же, дурак дураком. – Он вздыхает.
Мы молча смотрим друг на друга.
– Что ты об этом думаешь? – спрашивает Джек наконец.
Я облизываю губы.
– Это для меня откровение – вот и все мои мысли.
– Правда? – Я вижу на его лице надежду.
Он действительно меня любит. Джек признался мне в любви на сцене, перед всеми, но уверенность в этом появилась у меня только сейчас. Только сейчас я позволила себе в это поверить. Такой мужчина, как он, пусть с дефицитом доверия к людям, был в одном шаге от того, чтобы вручить мне ключ от своей квартиры; это может показаться бессмыслицей, но в его устах это равносильно громкому признанию.
Джек со вздохом гладит мое лицо.
– Ты простишь меня, Елена?
Я смотрю на него, ощущаю накал его чувств. Этого человека столько раз подводили! И он еще никогда не любил девушку по-настоящему.
– Прости за то, что оттолкнул тебя. Прости, что не приходил на воскресные обеды. Прости, что сломался.
От слез у меня щиплет глаза.
– Моя бабушка говорила, что сломленные люди крепче всего любят, потому что дороже других ценят то, что заставляет биться их сердца. Я заставляю биться твое сердце?
Он кивает и придвигается ко мне, но очень неуверенно.
– Господи, Елена… Я боюсь, что ты меня отвергнешь. Знаю, я несовершенен и должен над собой потрудиться, но отпустить тебя я не в силах. Две невыносимые ночи без тебя! Не хочу больше так… так мучиться. Я люблю тебя, Елена. Даже не знаю, как это описать…
У меня перехватывает дыхание.
– Я хочу каждый день просыпаться рядом с тобой, – продолжает Джек. – Хочу вместе с тобой встречать сюрпризы, которые готовит жизнь. Ты согласна попробовать?
Согласна ли я? Да я ради него станцую на раскаленных углях!
Меня распирает восторг. Сердце готово лопнуть.
– Я люблю тебя, Джек. Ты стоишь всего, что только есть на свете.
На его лице ширится улыбка, теснящая выражение недоумения и страха.
– Слава богу!
Он наклоняется и нежно меня целует. Наши языки затевают сладостную игру.
– Я несовершенен, – произносит он спустя несколько минут, обдавая мою шею горячим дыханием. – Я не могу выиграть Суперкубок, даже если бы от этого зависела моя жизнь, меня пугают новые люди, я подсел на корейские сериалы, а еще меня терпеть не может твоя хрюшка. Мне особо нечего тебе предложить.
Я уже хохочу, голова идет кругом.
– Ромео тебя не ненавидит. Просто не жалует. Зато я жалую твой Porsche.
Джек нежно целует меня в шею.