Грешная и святая - Джо Беверли

– Также я могу сказать вам, хотя это только мое мнение, что он не был в постели ни с одной женщиной с тех пор, как я встретил его в Хэтфилде.

Крессида повернулась и снова стала смотреть на море, понимая, что это – ключевой момент в ее жизни. Бурро был прав насчет норы. Уютное место, безопасное. Оно гарантировало минимум удовольствия, но защищало от боли и мук.

Потребовать верности? Как она и сказала, об этом говорилось в брачных клятвах, но, возможно, за привычным ритуалом люди теряли истинный смысл слов. Она внезапно поняла, что если она потребует от Триса верности и он пообещает, то сдержит свое слово.

– Как далеко отсюда до Сент-Рейвенз-Маунт? – прошептала она, боясь отчетливо произнести эти слова.

– Примерно три часа. Вы поедете?

Она повернулась к нему.

– Вы возьмете меня?

– Ну конечно. Нам нельзя медлить. Лайн постарается задержать его, но вы же знаете, мой кузен очень горяч. Как только он сделает предложение мисс Суайнемер, будет слишком поздно что-то изменить. Это тоже будет клятвой, которую он не нарушит.

– Когда начнется бал?

– В девять.

– Сейчас четыре. Мы должны ехать!

– Меня ждет экипаж.

Крессида поспешила к гостинице.

– Я должна сказать моей матери.

– Она позволит вам уехать?

– Я поеду все равно, но я должна сказать ей.

Девушка пошла быстрее, ей хотелось бежать, но она знала, что остановится на полпути, запыхавшись. Крессида, благоразумная до конца! Молись о том, чтобы тебе не пришлось заплатить за это своим счастьем. Она подошла к гостинице и остановилась у двери.

– Что, если он больше не хочет меня видеть?

Бурро не выказал никакого сочувствия.

– Это ваши собственные сомнения.

Он протянул ей рисунок, и в этот раз она взяла его, чуть не плача. Это был Трис, не высокомерный герцог, а расслабленный, самый обыкновенный мужчина, только очень красивый. Он потерял надежду, он был несчастлив и одинок.

– У вас талант художника.

– Ну конечно же.

– Это правда.

– Абсолютная правда. Я дал ему ваш портрет. Он не отверг его.

– Спасибо вам за это, за надежду. Я не задержусь.

Крессида торопливо поднялась в комнату и увидела там свою мать – та вязала. Она посмотрела на нее, затем встревоженно встала.

– Крессида? В чем дело, милая?

– Я совершила ужасную ошибку, мама. Я должна отправиться в Сент-Рейвенз-Маунт.

К ее удивлению, ее мать расцвела от радости.

– О, дорогая моя, я так рада, что ты поняла это! Твой отец сказал, что мы должны позволить тебе самой решать свою судьбу. Ты такая разумная, и он в самом деле немного беспокоится насчет нравов герцога. Но ты должна слушаться зова сердца. И мы последуем за тобой, как только сможем. Мы не допустим, чтобы это выглядело так, как будто ты снова сбежала.

Крессида покачала головой, подошла к матери и крепко обняла ее, затем выбежала из комнаты и спустилась вниз по лестнице, где ее ждал Бурро.

– Это похоже на экипаж Триса, – сказала она, забираясь на сиденье.

– Это он и есть. Молитесь о том, чтобы я не перевернулся.

Они поехали, и она ухватилась за поручень.

– Вы не очень хороший кучер?

– Не особенно! – прокричал он, понукая лошадей бежать быстрее.

Крессида вцепилась еще крепче, но не стала просить его ехать медленнее.

Он не был так искусен, как Трис, и дороги были хуже. Иногда он был вынужден пускать лошадей шагом.

Время приближалось к девяти, и когда они подъехали к огромному светлому дому на холме, солнце уже садилось. Окна дома сверкали, Но это было похоже не на адское пламя, а на солнечные блики.

Для Крессиды это был рай, если только она прибыла вовремя.

К дому подъезжали кареты. Вечер начался.

Жан-Мари – во время поездки они стали называть друг друга по имени – свернул с дороги.

– Куда мы едем? – закричала она.

– Мы не можем подъехать к парадному входу, но я знаю дорогу к конюшне. Оттуда ты сможешь попасть в дом. Если Трис уже вышел к гостям, то тебе понадобится костюм.

Они повернули на узкую дорожку, и Крессида стала молиться. Она молилась о том, чтобы Трис все еще был в своей комнате, чтобы он не сделал предложение мисс Суайнемер.

Девушка выпрыгнула из экипажа, как только они приехали на конюшню. Жан-Мари последовал за ней, и они поспешили в дом.

Он провел ее по узкой лестнице для слуг, затем по широкому коридору, устланному коврами. Они вошли в роскошную спальню, обитую красным бархатом; на драпировках была какая-то геральдическая эмблема, вышитая золотом.

Комната Триса. Крессида узнала ее по великолепию, но также по запаху сандала.

Триса там не было!

Жан-Мари снова выругался.

– Оставайся здесь! – сказал он и исчез.

Крессида шагала по спальне, заламывая руки; дюжину раз она чуть было не выбежала из комнаты. Но ее примут за сумасшедшую. Слуги, возможно, выставят ее за дверь.

Тут вернулся Жан-Мари в компании монахини, которая была в полном облачении. Монахиня стащила с себя головной убор и начала раздеваться.

– Уходи, – скомандовала Миранда Куп своему любовнику. – Позаботься о том, чтобы Трис не выкинул какую-нибудь глупость.

Крессиде не нужно было ничего объяснять. Она начала срывать с себя одежду, радуясь тому, что может справиться сама, без чьей-либо помощи. И на этот раз ей не нужно было снимать чулки, сорочку или корсет.

– Вполне благопристойный наряд, – сказала она.

– Я исправилась, – ответила Миранда с улыбкой. – Вот держи!

Она бросила длинный черный наряд, и Крессида с трудом влезла в него, с удивлением осознавая, что она была в обществе бывшей шлюхи, обе были в одном белье, и ее это ничуть не смущало.

Завязывая веревку вокруг талии, она заметила, что на Миранде розовые шелковые трусики, а ее корсет расшит розочками и алыми ленточками. Ее чулки телесного цвета были расшиты вьюнками рядом с черными подвязками. Она подумала о том, что Трису, наверное, понравится такое белье.

Крессида оделась, и Миранда завязала ей полумаску, поправила головной убор, убрав локоны, и закрепила его булавками.

– Вот так, – сказала она. – Иди!

Крессида вскочила, но остановилась.

– Какой костюм на нем?

– Костюм Ворона. Но здесь таких полдюжины.

– Боже мой! А какой костюм у мисс Суайнемер?