Тлен и пепел - Елена Шелинс

   Анни села рядом и коснулась моего плеча рукой. Она ничего не произнесла вслух, но от ее прикосновения стало легче.

   Я прямо посмотрела на девушку и произнесла:

   — Я должна все рассказать государю. Пока не пострадал кто-то еще. Пока не погибло множество людей…

   — Твои родители еще могут быть живы! Подумай, какой смысл им убивать их?..

   Я встала. Тело требовало выхода энергии, и я зашагала, нарезая по комнате круги.

   — Это самое правильное решение из возможных. Я больше не могу… не могу держать все в себе… Анни, ты не понимаешь…

   — Это ты не понимаешь! Пропажа твоих родителей — предупреждение! Предупреждение, что ты ничего не должна предпринимать перед свадьбой!

   Я остановилась у стола с открытыми шкатулками. Все их крышки были распахнуты, и свет от светильников играл на гранях камней украшений, на стеклянных боках бутылочек с зельями и эликсирами.

   — Мне просто сидеть на месте, сложив руки, и ждать?! Пока родители в руках этих чудовищ?!

   Анни сжала косу и закусив губу, уставилась в пол.

   Я раздраженно вздохнула и взглянула на стол. В одной из шкатулок, на самом верху, лежали письма, те самые, которые я так и не прочла.

   Взяла верхнее и, желая занять руки, оторвала край конверта.

   Строки, написанные Элиной, я узнала бы из тысячи, их можно прилагать к учебнику по чистописанию, с такой тщательностью она обыкновенно выводила каждую букву.

   Но через несколько мгновений я решительно отказывалась верить тому, что их автора — подруга моего детства, которую я знала с малых лет.

    «Несмотря на твои заботы, нашей сестре стало лучше, поэтому твоя совесть перед Голосами чиста. Не все наши намерения могли быть тебе понятны, и я сама не в силах до конца их разделить, моя дорогая подруга, но все они — во благо нам подобных. Напиши, если твердо намерена держать чужие секреты и готова быть со мной в минуту, требующей всей твоей решительности, да хранит нас Крелорс. Мои силы, увы, в подметки не годятся твоим, и даже смена естества вряд бы решила эту проблему, чего мне остается лишь стыдиться, но что не делает меня не достойным членом братства. И если это письмо останется без ответа, то нам придется перейти к действиям. Знай, я буду верить в тебя до конца. Я приложу все силы, чтобы непоправимое случилось лишь в том случае, если ты встанешь между нами и желаемым. По-прежнему горячо любящая тебя Э.»

   — Элина… Элина! — яростно выдохнула я.

   Пока Анни не понимающе смотрела на меня, я в клочья разорвала письмо и швырнула его на пустой латунный поднос. Элементарное огненное заклинание — и бумага ярко вспыхнула. Огонь жадно пожирал красивые аккуратные буквы, превращал послание в пепел.

   — Ты права, Анни, — медленно сказала я. — Я не могу сказать правду. Все что я делала, было ради того, чтобы родителей не коснулись несчастья, и видят боги, я сделала все что могла и потерпела поражение. Да, Голоса смерти прекрасно знают, что нужно, чтобы закрыть мне рот, и я буду молчать. Так пусть они сами выдадут себя, пусть покажут свое истинное лицо людям. А я позабочусь о том, чтобы этот день стал их последним. Ты со мной, Анни?

   Друидка кивнула. Ее лицо, прежде растерянное и удрученное, вдруг расцвело странной полубезумной улыбкой:

   — Сама богиня привела меня туда, где мне и нужно находиться.

— Прости. Я знаю, требовалось отложить церемонию. Твои родители… Я уверен, с ними все будет хорошо, — Отис неловко кашлянул. — Однако в свете их пропажи, это не лучшее время для празднеств. Я так сожалею, но мой дядя остался непреклонен, столько сил и средств уже потрачено, и гости…

   Эти речи текли сквозь меня, не задевая ничего внутри. Чувства к Отису нисколько не потухли, но вокруг образовался плотный кокон, защищающий от всего, что могло бы ранить.

   Умом я понимала, что младший Батрис, подобно не самому умелому канатоходцу, изо всех сил пытался балансировать между мнением дяди и собственным, слишком часто накреняясь в сторону первого. И что при этом все идет как должно, и грядущее — неминуемо.

   Это была наша последняя встреча перед свадебной церемонией. Поцеловав мне руку, младший Батрис направился вниз, к карете, чтобы провести последнюю ночь в своем семейном имении с дядей и братом, — ожидалось, что после заключения брака мы с Отисом будем жить отдельно от всех наших родственников в заранее подготовленном доме.

   Проводив жениха, я отправилась в баню. Там меня уже ждали несколько служанок, готовых приступить ко всем полагающимся процедурам.

   Мое хорошенько распаренное тело с усердием намяли и несколько раз окунули в ледяную купель. Кожу тщательнейшим образом отполировали солеными скрабами, обдали терпкими благоухающими настойками трав. После этих мытарств, призванных очистить меня как телесно, так и духовно, тем самым подготовив к завтрашнему дню, я едва держалась на ногах.

   Пусть тело и пребывало в расслаблении, я все же, по возвращению к себе, приняла хорошую дозу снотворное из-за опасений, что не смогу уснуть. И виной тому были не только мои мысли и нервное напряжение.

   Змейка постоянно напоминала о себе. Тянула руку и вдавливала в покрывало, словно весила несколько килограмм. Прежде чем уйти, Анни коснулась всегда прохладного металла и покачала головой. Видеть ее озабоченное лицо я была не в силах, поэтому натянула одеяло повыше и отвернулась.

   Утром при пробуждении уловила запах уже принесенного завтрака. Мой излюбленный кофе с молоком, вареное яйцо и кружевные блины, щедро политые медом, все, чтобы я набралась побольше сил. И хотя ароматы еды вызывали лишь комок в горле и легкую тошноту, пришлось заставить себя поесть. Последний кусочек блинов я запивала зельем виденья, стараясь не дышать, чтобы меня не вывернуло на изнанку.

   Придворные маги стихий, вопреки обыкновению, оказались точны в прогнозах погоды. Комнату заливал яркий солнечный свет, из окна сияло чистое, пронзительно голубое небо.

   Платье невесты алым пятном выделялось в светлом убранстве спальни. После завтрака меня впихнули в тугой корсет, натянули наряд и шорох пышных юбок закружил голову. Рубиновое колье показалось ледяным к коже. Его застежка щелкнула, и затем весь мир окрасился в красный, — на лицо накинули тончайшую фату, чей цвет мне сейчас напоминал свежевыпущенную кровь.

   — Красавица! Просто красавица! — восхищенно цокнула языком вошедшая Аделина О’Мери. Она была обворожительна в своем чудесном изумрудном платье, к которому приколола пару маленьких головок белых лилий.

   Государыня протянула букет багровых роз, обрамленных темно-зелеными листьями и украшенными блестящими стразами. Я послушно взяла цветы, некстати вспоминая сад Энтона. Эти розы, сезон цветения которых еще не настал, наверняка были выращены в королевских теплицах и не имели никакого отношения к Корре, но перед глазами настойчиво стояли подгнивающие красные бутоны, рассыпающиеся при малейшем касании.