Галактический Консул - Евгений Филенко

…Все это время Кратов клонился вперед, пока вдруг не уткнулся лбом в холодную поверхность пульта. И только тогда очнулся.

Маони в полной растерянности наблюдал за ним.

— Что это было? — спросил Костя севшим голосом.

— Откуда мне знать? Ты закрыл глаза и мгновенно отключился. Сначала я подумал, что это ты так думаешь. А потом решил, что ты потерял сознание, и уж совсем было собрался приводить тебя в чувство.

— Это со мной здесь не впервые. Они приходят и что-то пытаются мне втолковать, а я никак их не понимаю…

— Кто — они?

Кратов не ответил.

«Я должен что-то вспомнить. Связанное именно с Вардановым. В том, что на сей раз пришел именно он, есть какой-то смысл. Если в этих визитах с той стороны вообще присутствует смысл, а не только моя слабость и взбудораженная фантазия. Но вот чего я не стану, так это удивляться. Мы, как сом в вершу, ввалились в самый центр ТАКИХ событий, что ничему уже не следует удивляться».

— Идиот, — сказал он громко. — Вот же круглый идиот!

— Отчего же круглый, — возразил Маони. — Уже квадратный… Но не пояснишь ли ты, что с тобой творится?

— Потом, Гвидо, — сказал Кратов, торопливо покидая кресло.

— Куда же, позволь спросить, ты собрался?

— Мне нужно срочно выйти наружу.

— Никуда ты не пойдешь! — рявкнул Маони.

— Непременно пойду. Кто-то должен распутывать все узлы. Не разрубать, а именно распутывать.

Уже на пороге он обернулся:

— Если у меня не получится — придется тебе подождать помощи с базы. Если, конечно, ее допустят на планету. Признаться, я и сам бы желал, чтобы мы оказались последними визитерами с Земли…

— Я не выпущу тебя, — упрямо сказал Маони.

— Пожалуйста, не мешай мне, Гвидо, — попросил Кратов. — Я хочу исправить последнюю нашу ошибку.

Кратов прошел через пустой корабль, волоча за собой белый керамитовый бокс и ни о чем особенно не думая. В тамбуре он поразмыслил, надо ли упаковываться в «галахад», и решил, что сейчас это уже ни к чему. Заранее стягивая ворот свитера на шее, чтобы не набился песок, приказал люку открыться. «А вдруг Маони и взаправду заартачится?..» Но люк открылся, и горячий ветер швырнул ему в лицо пригоршню серого праха, словно перчатку.

«Дудки, не принимаю я вашего вызова, — подумал Костя, отплевываясь. Надоела мне военная терминология, с души воротит. Отныне и навсегда на этой планете будет мир».

Он спрыгнул на песок. Кряхтя от натуги, бережно опустил рядом с собой бокс и попробовал открыть прозрачную крышку. Та не поддалась: наверняка в ней во избежание эксцессов был предусмотрен некий секретный замок, либо отзывающийся на кодовое слово, либо, что еще хуже, настроенный исключительно на папиллярные узоры Фроста…

«Но я не могу ждать!»

Стиснув зубы, он попытался подсунуть пальцы под крышку, найти хоть малейшую зацепку, чтобы сорвать ее. Пчела внутри беспокойно завозилась, зашерудила крыльями.

«Я действительно со стороны выгляжу идиотом. Парламентарий, который на полдороге обнаружил, что позабыл дома белый флаг. И галстук-бабочку. А заодно и штаны… Неужели придется возвращаться на корабль за инструментом?!»

Лихорадочно ощупывая бокс, он внезапно наткнулся на скрытый от постороннего глаза сенсорный блок и с громадным облегчением пустился давить сразу на все сенсоры.

Крышка с легким щелчком отошла.

— Ты свободна, — сказал Костя, отходя подальше. — Лети домой, в свой улей. Не надо нам никаких заложников.

Серая пчела грузно вывалилась на песок и замерла, крутя головой и оглаживая задними лапами помятые крылья. Проползла несколько метров, будто разминаясь.

Упруго взмахнула крыльями — те распустились радужным веером — и зависла в воздухе.

Костя присел на корточки, провожая ее взглядом.

«Мы не поняли друг друга, — думал он. — Так не бывает, чтобы все сразу. Мы ужасно, бесконечно разные. Мы просто уяснили, как нельзя поступать друг с другом. Конечно, этого мало. И теперь… после всего, что мы здесь натворили… вы можете с нами поквитаться — если мы СОВСЕМ НЕ ПОХОЖИ. Мы в полной вашей власти. Или простите нас — если все же, несмотря ни на что, между нами есть хоть какое-то сходство. Разум умеет прощать ошибки… Но простить или наказать — отныне это ваша забота. Иное дело, прощу ли я себя».

Над дальними сеифами кружили пчелы. Несколько огромных красных пчел, отливающих на солнце кованой медью. Кружили, словно не решались приблизиться.

Раамм — так звали это существо, химерический гибрид человека и богомола. Произносить имя надлежало особым образом, растягивая каждый звук и начиная согласные на вдохе, а заканчивая на выдохе, не упустив обязательную паузу посередине: Р'р-а-а-м'м…

Существо по имени Раамм преследовало Кратова по всей Галактике. Однажды ему почти удалось настичь корабль-биотехн в южном рукаве Млечного Пути. Но темпоральные вихри, ураганы межзвездных морей, разметали их в стороны. Раамм не отчаивался. Он был настойчив и спокоен. Было бы нелепо искать наклонность к спешке и суете у расы, представители которой живут столько, сколько пожелают. К тому же, прозвище его было Везунчик.

Раамм долгие дни провел на орбите Сфазиса, сканируя информационные потоки цитадели Галактического Братства в поисках того, кто был ему нужен. Десятки раз ему казалось, что он у цели. И десятки раз он обнаруживал свою ошибку.

Было бы совсем просто обратиться за помощью к справочным службам. Но Раамм не делал этого. Едва только рука его тянулась набрать запрос и решить все проблемы естественным способом, как он в ужасе отдергивал ее, словно ненароком прикасался к сосуду с кипящим металлом. Он и сам уже не понимал, отчего это происходило.

Судьба вознаградила Раамма за упорство. Сначала он вторично засек корабль Кратова. А затем нашел и его планету. Это тоже было во второй раз, потому что в первый раз он заставил себя забыть ее координаты.

Ему стоило огромных трудов принудить себя следовать за Кратовым до самой планеты. Раамм Везунчик почти потерял рассудок от волнения, когда шел на посадку на один из космодромов Земли. И долго не мог прийти в себя, когда все свершилось.

Поэтому он снова потерял Кратова. Тот растворился среди миллиардов таких же, как он, людей. Это был тяжкий удар, но Раамм пережил и его. А потом пустился на поиски Кратова в чужом, совершенно изменившемся с момента его первого визита мире.

Это было невыносимо тяжело. Потому что Раамм Везунчик не желал прибегать к помощи людей и избегал попадаться им на глаза. У него были на то основания. Но все трудности лишь помогали ему бороться с самим собой, с обуревавшим его стремлением бросить все и бежать сломя голову…