Страж-2. Конец черной звезды - Джеффри Конвиц

дозвониться в Управление епархии и наскоро переговорить с отцом Теппером, объяснив ему ситуацию. Теппер посоветовал ему сохранять спокойствие и обещал, что постарается выручить его или по крайней мере забрать пока под залог… Но до сих пор никто еще не приехал, чтобы освободить Макгвайра, а было уже семь вечера. Однако священник не терял присутствия духа. Кто-то обязательно должен был объявиться, ведь сегодня в полночь произойдет смена Стража.

Внезапно Макгвайру захотелось горько расплакаться, чтобы снять нечеловеческое напряжение нервов. Да только какой от этого прок? Все равно его никто не услышит… В камере вместе с ним находился еще один человек — дряхлый высохший старичок, который, видимо, потерял уже всякую надежду на освобождение и теперь неподвижно лежал на тюремной койке. Поделиться своим несчастьем Макгвайру было абсолютно не с кем. Только сам священник мог осознать, как ловко действовал Чейзен, приняв снова вид Фэй и представив полиции фотографию его и Франкино в момент урагана в холле десятого этажа. Таким образом, он отключил священника от участия во всех дальнейших событиях.

В восемь вечера Макгвайр снова связался с Управлением епархии и попросил к телефону отца Теппера, но ему ответили, что тот куда-то уехал. Затем священник попытался переговорить еще с кем-нибудь из руководства, но в здании Управления к этому часу никого уже не было. Тогда он дозвонился до резиденции самого архиепископа, но и там ответили, что его нет сейчас в городе и придется перезвонить утром, когда на месте будут все его заместители.

Макгвайр вернулся в свою камеру и в отчаянии рухнул на койку. Головная боль не утихала. Он лежал на спине с открытыми глазами, чувствуя, что воля его начинает слабеть. Сосед-старик по-прежнему мирно спал. До Макгвайра доносились голоса заключенных из других камер, кто-то насвистывал рядом простенькую мелодию. Через каждые десять — пятнадцать минут в коридоре появлялся тучный охранник, проверяющий, все ли у арестованных в порядке. После своего шестого обхода охранник с сожалением посмотрел на часы. Было еще всего девять вечера… Небо за окнами потемнело, но из Управления так никто и не приезжал. Теряя терпение, Макгвайр вскочил с койки и нервно зашагал взад-вперед по камере, чувствуя, как тревожно бьется сердце в груди. И вдруг дверь камеры распахнулась, и на пороге появился все тот же тучный охранник.

— Ваш адвокат прибыл, — сообщил он, ткнув в Макгвайра указательным пальцем.

— Мой адвокат? — изумился тот.

Охранник вышел в коридор. Макгвайр присел на койку, посмотрев сначала на спящего старика, а потом на часы. Но через несколько секунд он опять вскочил, не в силах сдержать своего нетерпения и прислушиваясь к гулким шагам в коридоре за дверью.

Наконец дверь открылась, и в камеру вошел Ральф Дженкинс.

— Пожалуйста, присядьте, — попросил он священника, непринужденно снимая шляпу.

Макгвайр был поражен, увидев его. «Что может делать здесь Дженкинс?» — удивлялся он.

— Меня попросили помочь вам, — начал Дженкинс. — Я думаю, вам известно, кто я такой?..

— Конечно, — ответил Макгвайр. — Вы Ральф Дженкинс.

Тот кивнул и загадочно улыбнулся.

— Ну, хорошо, сейчас сойдет и Ральф Дженкинс, — ответил он. — Я помогу вам выбраться отсюда до полуночи.

— Это каким же образом? — не переставал удивляться Макгвайр.

Дженкинс нахмурился.

— Видите ли, наше предложение отпустить вас под залог в восемьсот тысяч долларов было пока отклонено до предъявления вам обвинения. А это может произойти только завтра утром.

— Но это же будет…

— Слишком поздно, вы хотели сказать? — прервал его Дженкинс, проницательно улыбаясь. — Я знаю.

— Так что же мне делать? — разволновался священник.

— Мы уже кое-что придумали, — уклончиво ответил Дженкинс.

— Что именно? — не отступал Макгвайр.

Дженкинс осторожно выглянул через дверной глазок— в коридоре было пусто. Тогда он с опаской покосился на старика, но Макгвайр тут же успокоил его, уверив, что тот давно уже спит и ничего не слышит.

— Мы вам устроим побег, — прошептал Дженкинс.

— Но это невозможно! — опешил Макгвайр. — Вы, наверное, шутите!..

— Сохраняйте полное спокойствие и невозмутимость, — посоветовал Дженкинс. — И не задавайте лишних вопросов

Макгвайр постарался изобразить на лице самое нейтральное выражение. Пожелав ему еще раз оставаться спокойным, Дженкинс подозвал охранника, который и выпустил его из камеры.

— Вы обо всем переговорили? — спросил охранник.

— Да, — кивнул Дженкинс и, выходя в коридор, еще раз оглянулся на Макгвайра. — Увидимся утром, святой отец.

Охранник запер за ним дверь.

— Спасибо вам, мистер Дженкинс, — пробормотал священник, так и не поняв, что за план созрел в голове этого типа.

Через несколько секунд он услышал, как закрыли и главную дверь всего отсека из десяти камер. Макгвайр снял наручные часы и положи х их на подушку так, чтобы постоянно можно было следить за временем. А потом устало прислонил голову к холодной каменной стене и приготовился ждать.

* * *

Взрыв, раздавшийся где-то снизу, оглушил священника и заставих стены камеры содрогнуться. Макгвайр упал с койки и беспомощно ухватился за ее ножку. Все здание продолжало дрожать. «Скорее всего, взорвалось что-то в подвале», — решил священник. Запах гари быстро распространился по лестницам и вскоре достиг их этажа. Из отдушины в потолке камеры полете ха черная зола. Среди арестованных началась паника, послышались испуганные крики, кто-то колотил в двери стульями в надежде сломать замки и вырваться из этого ада. Старик-сосед наконец проснулся и теперь истошным голосом звал на помощь охрану.

Макгвайр сорвал с подушки наволочку и, сложив ее вчетверо, прижал к лицу, чтобы в легкие не попадал дым.

— Мы все здесь подохнем! — истерично кричал старик, а потом приблизился к Макгвайру и начал трясти его, словно ждал от священника какой-то помощи.

— Никто тут не умрет, — успокоил его священник, осторожно отстраняя от себя.

В здании завыла сирена.

Раздался второй взрыв, и Макгвайр рухнул на пол, увлекая за собой старика.

— Ложитесь! — приказал он. — Здесь меньше дыма.

Старичок послушно кивнул, испуганно озираясь по сторонам

Макгвайру не оставалось ничего другого, как только ждать, чем закончится весь этот шум. Крики усиливались. Может быть, это сработал хитроумный план Дженкинса, и такой ценой его решили вырвать на свободу?.. Но нет, это казалось священнику невозможным. Неужели церковь могла пойти на такое. Ведь в опасности теперь жизни многих людейI Неужели это допустимо для спасения одно- го-единственного человека? Вряд ли. И все же… если он не выйдет сейчас из тюрьмы, то вообще все человечество столкнется с угрозой полного вымирания. Он сильнее прижал наволочку к лицу и начал молиться. А потом посмотрел на часы, с ужасом отметив, что уже без двадцати одиннадцать. Макгвайр догадывался, что все служащие давно уже покинули здание, оставив