Жнец - Павел Корнев

Отпустив ворот обмякшего заводилы, я отыскал затоптанный в схватке кошель, сдернул с коротышки плащ и, в голос ругаясь, зашагал по переулку. Расстроило меня не столько нападение само по себе, сколько бросавшиеся в глаза даже после чистки снегом кровавые пятна на плаще.

Ладно бы еще на изнанке, а так точно стражники прицепятся! Придется служивых стороной обходить. Вот ведь не было печали!

Но, как ни странно, никого из стражей порядка происхождение странных пятен на плаще совершенно не заинтересовало. Вроде и попадались навстречу частенько, а не прицепились ни разу. Чего-то они все как рыбы снулые. Неужто погода так действует?

В общем, обошлось без приключений. Я спокойно дошел до почты, уплатил сборы за отправку корреспонденции в Нильмару и вернулся в таверну. Горло, правда, разболелось, но это не страшно. Кружка горячего чая с медом да стаканчик бренди — и с утра буду как новенький.

Надо бы, конечно, еще на хозяина из-за постояльцев его бестолковых жути нагнать, да Святые с ним, пусть пока живет. Завтра, все завтра.

На следующее утро самочувствие и в самом деле заметно улучшилось. Хоть сопли течь так и не перестали, зато не морозило и горло не болело больше. А сопли что? Сопли — ерунда. От соплей не умирают. Есть такое мнение.

Впрочем, моего приподнятого настроения никто больше не разделял. Мрачный Пьер сидел на подоконнике и, время от времени прикладывая к заиндевевшему стеклу большой палец, через оттаявшее окно разглядывал улицу. Ричард валялся на кровати, а Эдвард пытался поймать за руку передергивавшего карты Якоба. Понятное дело, ничего у лучника не получалось, и потому мучавшийся с похмелья парень зверел прямо на глазах.

Надо ли говорить, что когда раздался стук в дверь, все этому только обрадовались? Вздрогнули, насторожились — но обрадовались. И правильно, какой интерес клопов в этом гадючнике кормить? Не за этим мы сюда приехали, совсем не за этим.

Я приоткрыл дверь. Прислонившийся к стене Карл Вадер скинул с головы капюшон плаща и предупредил:

— Я не один.

— Заходите.

Писарь первым прошел в дверь, стоявший же у него за спиной высокий и широкоплечий мужчина сначала настороженно заглянул в комнату и лишь потом переступил через порог.

— Густав Сирлин, — представил своего спутника Карл и счел необходимым уточнить: — Он же темный сотник.

— А! — только тут сообразил я, с кем свела судьба. — Так это вы храмы Единения громите?

— Именно, — усмехнулся здоровяк и слегка ссутулился, чтобы не уткнуться макушкой в потолок.

— Странные нынче ортодоксы пошли, — усевшись на кровати, вдруг промолвил Ричард Йорк, — Таких ортодоксов самих впору на костер отправлять.

— Уже отправляли, — оскалился Густав, и мне почему-то показалось, что это не совсем шутка. Как не было простой подначкой и высказывание Ричарда.

Чувствовалось в темном сотнике нечто… Нечто темное? Вот-вот. Скверна? И она тоже. Но не только. А не бесноватый ли он, часом?

— Себастьян Март, — протянул я руку загадочно улыбавшемуся здоровяку.

— Приятно познакомиться, — все с той же ухмылкой ответил на рукопожатие Густав. На мгновение он с силой сжал мою ладонь, но сразу ослабил хватку и с некоторой ноткой удивления хмыкнул: — Вот, значит, как…

— Значит, вот так… — ровно с той же интонацией буркнул в ответ я.

В душе Густава таилась тьма. Тьма, как две капли воды походившая на заточенное в привезенных с острова наконечниках проклятие. И ведь бесноватым он не был совершенно точно!

— Это у вас какое-то секретное рукопожатие? — тасуя колоду карт, с усмешкой поинтересовался Ловкач.

— Вы взяли с собой шута? — хмуро глянул на него темный сотник.

— Все мы здесь не те, кем кажемся, — спокойно пожал плечами Якоб и протянул вытащенную наугад из колоды карту стоявшему рядом с ним Эдварду: — Палач! — Следующим на очереди оказался Пьер. — Стражник!

На одеяло лежавшего на кровати Ричарда упал мертвец, заинтересовавшийся устроенным мошенником представлением Карл Вадер сам вытянул убийцу, а я с немалым удивлением уставился на протянутого Ловкачом святого.

— Ну а сам-то ты кто? — поймал брошенного ему беса Густав.

— Шулер, разумеется, — ухмыльнулся Якоб и веером Разложил колоду, в которой все до единой карты оказались жуликами.

— Ты позвал меня посмотреть на карточные фокусы? — И Жнец не потрудившись скрыть своего раздражения, уставился сотник на Карла.

— Думаю, сейчас они перейдут к делу, — спокойно улыбнулся писарь.

— Сколько у вас людей? — .Для начала я решил выяснить, на какую именно помощь мы, собственно, можем рассчитывать.

— Это зависит от того, что вы намереваетесь предложить, — ушел от прямого ответа Густав.

— Мы намерены убить некоего отшельника, — вместо меня ответил Ричард Йорк. — Одним он известен как Жнец, другим как Серый Святой.

— Ты говорил, что отведешь на встречу с серьезными людьми, — вновь обернулся Густав к Карлу. — А вместо этого привел к каким-то шутам с ярко выраженной тягой к самоубийственным авантюрам!

— Мне казалось, тебя это должно заинтересовать, — не стушевался писарь. — Сам не знаю почему, я решил, что тебе надоело вздрагивать от каждого шороха.

— Чушь собачья!

— Собираешься и дальше бегать от Высших? И насколько хватит твоей удачи?

— Я ни от кого не бегаю! — в гневе стиснул кулаки Густав, но моментально взял себя в руки и рассмеялся: — Наступил-таки, негодяй, на больную мозоль! Ладно, чего уж греха таить: да, я боюсь. Боюсь Высших, вдвойне боюсь Жнеца. Раньше я выполнял для старика кое-какие поручения и поэтому лучше кого бы то ни было представляю, насколько он опасен.

— Так, понимаю, до недавнего времени вы сражались на стороне Ланса? — прищурился я.

— Командовал темной сотней.

— Это что-то вроде отряда смертников?

— Именно.

— И по какой причине вы оставили службу?

— Мне кое-что пообещали. Пообещали, но не дали. — Решив, что сказал достаточно, Густав ткнул пальцем в писаря: — А ты, мальчик, в следующий раз попридержи-ка лучше язык.

— Ой, да ладно…

— Не да ладно. Будь моя воля, я бы давно отправил Жнеца к бесам. Но рисковать своей шкурой не пойми ради чего — это не для меня.

— А если мы предложим реальную возможность избавить этот мир от Жнеца, вы в деле? — поинтересовался я.

— Реальную? — задумался здоровяк. — Если только реальной ее сочту я сам…

— Ну разумеется.

— Тогда можете попробовать убедить меня в том, что вы не сборище душевнобольных.

— Эдвард!