Польша. Непримиримое соседство - Александр Широкорад

В Польше же с 1789 по 1815 г. главным и единственным действующим лицом на политической сцене была многочисленная шляхта[91]. Простые крестьяне ничего не выигрывали ни от смены королей, ни от создания конфедерации, ни от разделов Польши. Все польские магнаты хотели иметь сильное унитарное государство, но только в том случае, если они сами окажутся у власти в этом государстве. В такой ситуации все «реформы» в Польше были заведомо обречены на провал, но, увы, об этом никто не думал.

В конце 1790 — начале 1791 гг. польский высший свет охватила идея введения новой конституции. В её создании приняли участие Чарторыские, Игнатий Потоцкий, Станислав Малаховский, братья Чацкие, Станислав Солтык — племянник известного епископа, Немцевич, Вейссергоф, Мостовский, Матушевич, Выбицкий, Забелло и др.

О введении новой конституции было торжественно объявлено в Варшаве 22 апреля (3 мая) 1791 г. Фактически произошёл государственный переворот. 24 апреля (н. с.) праздновалась католическая Пасха. В эти дни депутаты съезда традиционно разъехались на несколько дней по домам. Однако сторонники новой конституции договорились не разъезжаться, а их противники, ничего не подозревая, уехали. Накануне на улицы Варшавы была выведена королевская конная гвардия и артиллерия. Сейм, на котором присутствовало не более 157 депутатов из 327-ми, принял новую конституцию. На сейме Станислав-Август трагическим голом заявил: «Не только дипломаты, все поляки, находящиеся за границею, пишут согласно, что иностранные дворы готовят новый раздел Польши. Медлить нельзя, мы должны воспользоваться настоящею минутою для спасения отечества». Игнатий Потоцкий обратился к королю, чтобы тот указал средства спасти отечество. «Мы погибли, — ответил король, — если долее будем медлить с новою конституциею. Проект готов, и надеюсь, что его нынче же примут: промедлим ещё две недели — и тогда, быть может, уже будет поздно».

Затем председательствующий зачитал проект конституции: «Господствующею признаётся католическая вера; все прочие терпимы. Все привилегии шляхты сохраняются. Все города вместе имеют право присылать на сейм 24 депутата, которые представляют желания своих доверителей; право же голоса имеют только при рассуждении о тех делах, которые непосредственно касаются городского сословия… Исполнительная власть принадлежит королю и его Совету, который состоит из шести министров, ответственных перед нациею; король может их назначать и увольнять; он должен их сменить, если две трети сейма того потребуют. Устанавливается наследственное правление; по смерти царствующего короля престол принадлежит ныне царствующему курфюрсту Саксонскому, а по нем — его дочери; король и нация изберут для неё супруга. Конфедерация и liberum veto уничтожаются».

После прочтения проекта конституции король провозгласил, что всякий, кто любит отечество, должен быть за проект, и спросил: «Кто за проект, пусть отзовётся!» В ответ послышались крики: «Все! Все!» Присутствующие не хотели даже вторичного чтения проекта. Арбитры кричали: «Да здравствует новая конституция!», и заглушали крики: «Не согласны!» Королю поднесли Евангелие, и он присягнул. Заседание кончилось, король встал, чтобы идти в костёл Святого Яна. Большинство последовало за ним. Познаньский депутат Мелжынский — противник новой конституции, упал наземь перед дверями, чтобы воспрепятствовать выходу, но напрасно: через него перешагнули и затоптали.

Около пятидесяти депутатов остались в сеймовом зале и решили подать протест против принятия новой конституции. Но городской суд не принял протеста. Вся Варшава была охвачена восторгом. В костёле Святого Яна сенаторы и депутаты присягнули на новой конституции, после чего был отслужен благодарственный молебен. Воздух потрясался от грома пушек и криков многочисленной толпы.

В Петербурге к майскому перевороту отнеслись достаточно спокойно. «Мы как прежде, так и теперь остаёмся спокойными зрителями до тех пор, пока сами поляки не потребуют от нас помощи для восстановления прежних законов республики», — отвечала Екатерина на донесение Булгакова о перевороте. Но позже тон стал несколько меняться. Так, летом 1791 г. Екатерина писала Григорию Потёмкину: «Мы не желаем разрыва с поляками, хотя после столь наглого с их стороны нарушения дружбы, после ниспровержения гарантированных нами учреждений, после многих нанесённых нам оскорблений, имели бы на то полное право».

Нетрудно догадаться, что польские реформы не понравились императрице, но турецкая война связывала ей руки.

Но вот ситуация кардинально меняется. 29 декабря 1791 г. Россия и Турция заключили мир. А 7 февраля 1792 г. Австрия и Пруссия заключили военный союз против революционной Франции.

Между тем Польша бурлила. Но дело было не в реформах, о которых столько говорили, но ничего не делали. Паны сводили счёты между собой. Заодно усилились преследования диссидентов. Многие обиженные магнаты стали просить помощи у соседних государств. Так, Феликс Потоцкий и С. Ржевуский прибыли в начале 1792 г. в Петербург и обратились с просьбой к русскому правительству о помощи для восстановления старой конституции.

В конце мая — начале июня 1792 г. генерал граф М. В. Каховский ввёл 65-тысячную русскую армию в пределы Польши. Сразу после ввода войск в маленьком украинском городке Тарговице образовалась конфедерация для восстановления старой конституции. Феликс Потоцкий был провозглашён её генеральным маршалом, а Браницкий и Ржевуский — советниками. К ним присоединились Антон Четвертинский, Юрий Виельгорский, Мошинский, Сухоржевский, Злотницкий, Загорский, Кабылецкий, Швейковски и Гулевич.

Каховскому противостояла 45-тысячная армия под командованием племянника короля князя Иосифа Понятовского. Узнав о походе русских, Понятовский отступил сначала за реку Случь (она же Десна), а затем и за Буг.

В Литву русские войска вступили под командованием генерала М. Н. Кречетникова и не встретили там сопротивления. 31 мая 1792 г. русские заняли Вильно, где с торжеством провозгласили литовскую конфедерацию для восстановления старой конституции. 25 июня был взят Гродно.

Армия Каховского форсировала Буг 5 июля и разгромила поляков у деревни Дубенки. 14 июля русские войска заняли Люблин.

Предчувствуя очередной раздел Польши, её вельможи начинали строить самые химерические проекты. Так, король Станислав-Август предложил сделать своим наследником внука Екатерины II великого князя Константина. При этом королевский титул должен был стать наследственным для потомков Константина. А Игнатий Потоцкий предложил в Берлине сделать наследником польского короля Людовика — второго сына прусского короля.