Дело «Трудовой Крестьянской партии» - Олег Борисович Мозохин

одним и тем же принципам. В них он делал упор на поддержку интересов крепких кулацких крестьянских хозяйств, которые как локомотив должны были поднять всю сельскохозяйственную экономику.

А.В. Чаянов успехи кооперирования крестьянства связывал с демократическим режимом, который должен был прийти на смену большевистским порядкам. Такая «кооперативная коллективизация» мыслилась им и его коллегами А.Н. Челинцевым, Н.П. Макаровым, А.А. Рыбниковым и др., как осуществляемая исключительно на добровольной и сугубо хозяйственной основе. Реализация этого плана означала безболезненную, эволюционную перестройку аграрного сектора страны.

Однако при существующем политическом режиме это было невыполнимо. В связи с этим действия «спецов» должны были быть направлены на то, чтобы попытаться осуществить тактику «обволакивания». Этой теории придерживался и теоретик сменовеховства Н.В. Устрялов, считавший, что это гораздо эффективнее открытой конфронтации.

«Существо своих политических раздумий Чаянов изложил в письме родственнице по второй жене – эмигрантке и видной деятельнице российского политического масонства Е. Кусковой, в письме, написанном в период службы ученого в системе Наркомзема РСФСР и других советских учреждениях. К концессиям Запада для их получателей автор письма советовал добиваться политических гарантий, которые могут заключаться в том, что «один за одним в состав советской власти будут входить… несоветские люди, но работающие с советами». «Как все это практически осуществить? – спрашивал он и отвечал: – Надо договориться самим, т. е. всем, кто понимает, что делается в России, кто способен принять новую Россию. Надо частное воздействие на западно-европейских политических деятелей – необходим с ними сговор и некий общий фронт». Тактику «обволакивания» он связывал с интервенцией, но не военной, а экономической. «Мне представляется неизбежным, – разъяснял он адресату, – и в будущем проникновение в Россию иностранного капитала. Сами мы не выползем. Эта интервенция… идет и теперь в наиболее разорительных для России формах. Эта интервенция усилится, так как при денежном хозяйстве в России давление Запада будет всегда более реальным. Ведь если будет на Западе котироваться червонец, то любой солидный банк может получить концессию – стоит пригрозить и напугать. Это куда страшнее Врангеля и всяких военных походов!»[457]

Сталин не мог знать содержания этого письма, но совершенно очевидно, что он понимал опасность этих воззрений для режима. Его не могло не беспокоить возможное блокирование этих лиц, которых «собрали в ТКП» с правым крылом ВКП(б).

Необходимо отметить, что конец 1920-х – начало 1930-х гг. – время острейшего политического противоборства не только внутри большевистской партии. В нем в той или иной мере принимали участие самые различные силы, группировавшиеся как вокруг остававшихся полулегальных и нелегальных общественно-политических организаций в СССР, так и вокруг эмигрантских центров и союзов.

Еще в октябре 1922 г., выступая в Берлине на собрании русских литераторов и журналистов, эмигрант, профессор социологии П.А. Сорокин назвал потенциального массового союзника, утверждая, что вслед за вызванными введением НЭПа экономическими переменами в СССР в ближайшие пять лет произойдут и политические изменения. Он прогнозировал, что «будущее в стране будет принадлежать той партии, которая наиболее полно отразит интересы крестьянства – кулака и середняка»[458]. Особенно это было актуально для деятельности масловской организации «КР-ТКП», которая тогда пыталась воздействовать на крестьянство распространением своих идей на территорию Советской России из своего офиса в Праге.

То, что в СССР существовали кружки интеллигенции антисоветской направленности, на которых обсуждались вопросы политического устройства страны, развития ее экономики, знали сотрудники ОГПУ. С помощью агентуры они располагали подробной информацией о ведущихся в этой среде разговорах. Это подтвердил упоминавшийся член одной из таких групп – «Лиги наблюдателей» Н.В. Валентинов (Вольский), работавший в то время редактором периодического органа ВСНХ СССР «Торгово-промышленной газеты». Об этой группе стало известно гораздо позже, после того, как Валентинов, выехав за границу, подробно рассказал о ее существовании в своих книгах, где отразил даже основные положения манифеста этой организации.

Он писал, что по процессу «Союзного бюро ЦК РСДРП (меньшевиков)», были осуждены члены кружка с антисоветской направленностью под названием «Лига наблюдателей», о котором не было известно органам ОГПУ. По его словам, условия для консолидации антибольшевистских сил в Советском Союзе были крайне неблагоприятны, тем не менее в Москве в 1922–1927 гг. существовал небольшой кружок интеллигенции, нелегально собиравшейся для обсуждения текущих политических и экономических событий. В этот кружок под названием «Лига наблюдателей», кроме Валентинова, входили: член президиума ВСНХ СССР В.Г. Громан, начальник отдела того же учреждения Л.Б. Кафенгауз, министр последнего состава Временного правительства, адвокат П.Н. Малянтович. Большинство участников кружка сохраняли свои меньшевистские убеждения. В то же время они, по утверждению Валентинова, занимали важное место в советской системе хозяйства, и с ними «считалось советское правительство»[459].

В книге он пишет, что в 1923 г. один из его участников сделал небольшой доклад о том, как жизнь разгромила провозглашенные Лениным в 1917–1918 гг. идеи и привела к Новой экономической политике, и этот отход от утопизма к реалистической политике дал право оптимистически смотреть на ближайшее хозяйственное развитие России. «Этот доклад в «Лиге наблюдателей» в январе и феврале 1923 г. подвергся в течение нескольких собраний всестороннему рассмотрению, был развит, получил ряд важных дополнений и, в конце концов, стал выражением взглядов всего кружка»[460].

В «Лигу наблюдателей» входили восемь бывших меньшевиков как в прошлом, так и при советской власти, имевших общественный вес. «Конденсированное представление о чувствах и мыслях «людей 1925 года» дают собрания именно этой «Лиги наблюдателей» с ее докладами, сообщениями, всегда оживленным обменом мнений и оптимистическими взглядами на будущее». Немного позже в своей книге Валентинов указывает, что был и девятый член кружка[461]. Таким образом, этот кружок состоял из восьми – девяти человек.

Валентинов вспоминал, что «В.Г. Громан – был главным обвиняемым в меньшевистском процессе 1931 г., приговорен к 10 годам тюрьмы. Мне – его старому другу – абсолютно непонятно, как мог он дойти до унизительного и лживого покаяния на этом процессе. Все-таки он на суде ни слова не произнес о «Лиге наблюдателей». Проф. Кафенгауз – был сослан куда-то в Среднюю Азию. Неизвестно, жив ли он. П.Н. Малянтович – по слухам – расстрелян в эпоху кровавых чисток 1937–1938 гг. Смирнов (Гуревич) умер, и будто бы умер и Левитский. Остальные лица, может быть, еще живы. Из страха им повредить, пока ни в коем случае нельзя оглашать состав «Лиги наблюдателей»[462]. Таким образом, Валентинов назвал шесть из девяти членов этого кружка, включая себя.

После судебного процесса над бывшими меньшевиками Н.В. Валентинов рассказал своей знакомой Е.Д. Кусковой: «То, что произошло с Громаном и другими, до сих пор не дает мне покоя. Во время этого процесса я абсолютно спать