Лунный принц - Екатерина Оленева

– Возможно, жениться надумал. И даже предложил выкуп – кровью и болью. Ты придёшь на сегодняшнее шоу поболеть за моего противника?

– Я не знаю. Возможно.

– Приходи. Порадуем Сандру вместе, сказав, что всё улажено и осталось только организовать свадебку. Будь она больше похожа на других девчонок, могла бы получить от процесса удовольствие. Но что-то мне подсказывает, что от Сандры помощи в этом деле мы не дождёмся.

Подмигнув ему, Рэй бросил чаевые официантам на стол и легким, пружинящим шагом направился к выходу.

– До встречи. Увидимся вечером. И не думай ничего выкинуть. Не усложняй, Энджи.

Плавным движением Рэй надел солнцезащитные очки, скрыв за ними глаза и вышел на залитую солнцем улицу.

Разговор был завершён.

Оставалось решить – что делать дальше. Бороться? Или «поступить правильно»?

Это самому мне казалось странным, но в последнее время всё удивительным образом ладилось. Я не припомню времени, когда чувствовал бы себя так хорошо и спокойно. Люди не до оценивают значимость спокойной совести. Она действительно высокая.

Я слишком долго раскачивался на эмоциональных качелях между двумя женщинами: Катрин или Синтия? Синтия и Катрин – вместе они отказывались сочетаться и оставаться в моей жизни. И тут, как говорится, не было бы счастья, но несчастье помогло.

Дорогая сестрица всегда слишком любила новые игрушки. Так было с ней с детства. Если она хотела что-то получить, она находила способ достать желаемое. И всегда добивалась своего.

Лучшая игрушка – новая игрушка. Так думает не только моя любимая сестрица. Она всегда была подвержена мрачному и зловещему обаянию безвременно усопшего Ральфа II. То, что она решила его воскресить следом за мной показательно. И показательно дважды, говорило о её приоритетах лучше всяких слов. К слову, она могла бы бесконечно долго и красочно распинаться о любви к третьей стороне нашего братско-сестринского треугольника, но факт остаётся фактом – наш с ней дорогой Ральф III продолжает прибывать в небытие.

Я мог понять то, что она решила вернуть отца, о котором было в своё время столько толков и пересудов, и это среди людей, в общем-то, к сплетням не слишком склонных по той простой причине, что каждому из Элленджайтов частенько приходилось быть объектом пересудов. Дочь, желающая узнать отца ближе – это естественно. Если сближение происходит не в постели.

Я думал, что меня в этом жизни уже нечем не шокировать. Мать его, я собственную смерть пережил. Пережил всю семью. Я видел… да чего я только не видел?

Но застав Синтию трахающуюся с Ральфом я потерял дар речи. И это, наверное, к лучшему для всех. Что можно сказать в такой ситуации.

Я не оправдываю Ральфа. Откровенно говоря, он был так накачан наркотой, что вообще вряд ли оставался вменяемым. В таком состоянии понижена все сдерживающие механизмы, ты принадлежишь лишь инстинктам. К тому же он только недавно «воскрес». Я отлично помню то состояние нереальности, в каком пребывал свои первые дни. Да и трудно принять тот факт, что взрослая девица, выглядящая старше тебя самого – твоя дочь. Да ты, принимаешь информацию об этом, ты её не отрицаешь, но по сути для тебя она пустой звук. Отцовские чувства так не работают.

А Синтия умела разбудить в мужчине его тёмную сторону.

Винил ли я его? Не знаю. Я мог понять, почему он взял то, что ему предложили – необременённый моралью, под кайфом, едва вменяемый от боли.

Я не мог преодолеть чувства брезгливого не понимания к Синтии. Скажу больше – я больше не желал её понимать. Да, двойные стандарты. Мне, человеку, рождённому в викторианскую пуританскую эпоху простительно.

Весь последний год у меня было такое чувство, что между мной и моей сестрой-любовницей натягивают и натягивают нить, которая, как резинка, в любой момент могла с сухим щелчком начать притягивать, ломая всё то, что я с таким трудом старался выстроить в своей новой жизни, круша преграды и препятствия. Что тёмная вода, булькающая на дне души, чёрная, липкая и мерзкая, как нефть, фонтаном ударит, не оставляя белых пятен.

Я боялся, что, когда моя тёмная сторона возьмёт вверх, это сломает Катрин.

Но в тот момент, когда я застал Синтию с Ральфом, та самая упругая нить, соединяющая нас всю жизнь, не дающая мне свободы не натянулась, создавая непреодолимое притяжение – она порвалась.

Да, я говорил, что хочу конца наших отношений – и я не лгал. Я правда давно уже тяготился этим чувством, что, как яд, отравлял и не давал двигаться дальше.

Но, замерев на пороге и наблюдая процесс, я вдруг испытал невыразимое облегчение. Я был наконец-то свободен.

Это жалкое, лживое существо больше не казалось мне очаровательным. Дело не в ревности. Просто… есть предел у всего. Даже для тех, кто презирает границы.

Или, может быть в тот момент не умер, а родился новый я, тот самый, который рядом с Катрин научился быть лучшим. Моя светлая сторона окрепла. Рядом с ней лучшее не казалось смешным, а порядочность и верность – слабостью. Оставаться верным сложнее, чем изменять? На самом деле нет. Когда по-настоящему любишь.

Я больше не любил Синтию. Даже как сестру. Потому что она, прикрываясь этой нашей кровной связью, не отпускала меня, а я, как дурачок, вёлся на поводу ложных принципов и фальшивых идеалов.

Бывает момент, когда старые привязанности и любовь спасают и за них стоит держаться до последнего, а бывает, когда старая любовь это балласт от которого лучше всего поскорее избавиться.

Насколько я был связан, не осознавал, пока не освободился.

Я стоил, облокатившись на дверной косяк и наблюдал, как Ральф трахает мою жену и любовницу. Не испытывая ни страсти, ни злости, ни возбуждения – отстранённо, как на посторонний предмет. И в этот момент было так легко дышать.

– Ты и будешь стоять там и смотреть? –раздался насмешливый голос Синтии. – Может присоединишься к нам?

– Мне и тут вполне удобно.

Лишь только услышав мой голос, Ральф понял, что они с Синтией не одни.

Поскольку процесс был завершён, он поднялся и предпочёл завернуться в бархатный чёрный халат с серебристыми вставками. Он смотрелся в нём эффектно.

Впрочем, он всегда и во всём смотрелся эффектно и эстетично. Такой вот дар. Или проклятие.

– Я не стану извиняться за то, что помешал.

– Никто этого и не ждёт.

Синтия выглядела очень довольной собой. Видимо, в её измерении, всё случившееся должно было повысить её ценность в моих глазах. Что иногда творится в голове у женщин? Хотя, и мы порой бываем не лучше. Но правда в том, что если человек психически здоров, измена ему не сделает вас ни желанней, ни ценней. Злость убивает все хорошие чувства.

Хотя мне казалось, в тот момент я не злился – слишком омерзительно всё это было.