Угроза вторжения - Олег Маркеев

Максимов подбежал, ударом ноги перевернул на спину. Из груди человека, чуть выше верхнего края бронежилета, торчала черная рукоятка стилета. Он еще хрипел и отчаянно вращал зрачками. Они казались неестественно белыми на перемазанном грязью и кровью лице.

«Всегда добивай врага. Недобитый враг будет мстить. Недобитый враг — это след», — вспыхнуло в сознании навсегда впечатанное в него правило. Максимов уперся коленом в грудь лежащего, вытащил стилет и резко ударил граненым клинком по горлу. Красная шипучая пена залепила пальцы.

Журавлев лежал без движения, лицом вниз. Плащ был заляпан грязью. Одна штанина задралась, оголив до колена ногу. Максимов мельком обратил внимание на змейки варикозных вен, вспучившихся на бледной коже.

«Полтора центнера минимум», — подумал Максимов, прикидывая на глаз вес Журавлева. На секунду закрыл глаза…

Мир таков, каким я его представляю. Все в нем такое, каким я хочу видеть. Легкое и тяжелое, твердое и мягкое, сильное и слабое — это лишь названия, которые даю я. Стань сильным!!! Стань могучим!!! А ты — стань легким, как перышко! Стань невесомым!!!

Он одним рывком оторвал Журавлева от земли, бросил на плечо и легко, ни разу не сбившись с шага, побежал к машине.

Журавлев тяжело икнул, под грудиной, казалось, что-то лопнуло, и он застонал от боли. Глаза удалось открыть с великим трудом, веки стали тяжелыми, словно налитые свинцом. Он попытался сплюнуть приторно-сладкую слюну, забившую рот, но безвольные губы только выдавили липкую струйку, противно, как склизкий червяк, ползущую по подбородку.

Тело бил сильный озноб, он попытался натянуть на себя плащ, но рука, скользнув по гладкой ткани, безвольно повисла. Он скосил на нее глаза и с ужасом отметил, что рука голая. Пошевелил плечами, подкладка плаща холодом обожгла голые плечи.

Он лежал на животе, голова до боли в шее отвернута в сторону. Прямо перед глазами был край синего армейского одеяла. Больше он ничего не видел. Кругом было тихо. Только мерно капали откуда-то сверху крупные капли. Пахло прелой листвой, мокрой корой деревьев и почему-то бензином.

— Все в порядке. Я рядом. Лежите и не шевелитесь.

Голос был знакомый. Журавлев напрягся и прошептал:

— Макс, ты?

— Больше некому.

Прямо перед глазами возникли высокие ботинки, перемазанные грязью. Потом мир вокруг перевернулся, и Журавлев, с облегчением вздохнув, увидел над собой лицо Максимова.

— Что со мной?

— Насколько я понял, диабетический криз. — Максимов присел на корточки, поправил на Журавлеве плащ. — Хорошо, что в «бардачке» нашел пару конфет. Без них вы бы точно копыта откинули.

— Кто меня раздел? — говорил медленно, не то что слова, сами мысли давались с трудом.

— Я, кому же еще! Пришлось сделать акупунктуру. Вы уж извините, но точки на теле пришлось надрезать ножом. Иначе не помогло бы.

— Спасибо тебе, — он попытался нашарить руку Максимова, но кругом была только пустота. — Лес, да? Давно мы здесь?

— Уже минут сорок над вами колдую. Честно говоря, даже не надеялся.

— Позвони Гаврилову…

— Связи нет. — Максимов потянулся куда-то в сторону и поднес к глазам Журавлева радиотелефон. Из треснувшего корпуса торчали цветные проводки. — Кое-кто его задницей примял. Но не напрягайтесь, сейчас уже поедем. Довезу до дачи, там и трепитесь с Гавриловым, сколько влезет.

Журавлев промолчал. Попытался вспомнить, что же произошло. С того момента, как Максимов вытащил его из «Волги», реальность перестала существовать. Все ожившее сейчас в голове казалось осколками бредового сна. Самое отчетливое воспоминание — Максимов, весь в кирпично-красной грязи, стоящий в проломе стены. А дальше — полный провал.

Он с замершим сердцем ощутил, как в голову бешеными толчками бросилась кровь, дыхание перехватило, он надсадно закашлялся, глаза сразу же залило вязкой влагой.

На взмокший лоб легла холодная ладонь, и голос Максимова, едва слышный сквозь нудный шум прибоя, клокочущий в ушах, произнес:

— Расслабься! Немедленно расслабься! Второго чуда не будет, еще один подъем давления я уже не собью. Сахар в крови и давление — прямая дорога на тот свет. Расслабься, кому говорю!

Журавлев намертво вцепился в его ледяные сильные пальцы, прижал их к лицу. Сейчас он вдруг с отчетливой, предсмертной ясностью почувствовал свою обреченность. Болезнь, сплетшая жгучую паутину внутри живота, проснулась, он ясно чувствовал, как заворочался этот склизкий зверек, запуская острые зубки в измученное тело.

Он вдруг увидел себя со стороны. Дряблая белесая туша, огромная рыбина, выброшенная на грязный песок, залитые красным глаза бестолково выпучены. Он почувствовал мерзкий трупный запах, идущий от кожи, и едва справился со стиснувшей горло тошнотой.

— Максим, слушай меня, — едва ворочая языком, прошептал Журавлев. — Мне конец…

— Не каркал бы! — Максимов суеверно скрестил пальцы.

— Не перебивай! — Журавлев с трудом сглотнул вязкую слюну. — Я скоро умру. Уже совсем скоро. Но и тебя они убьют. Обязательно, я точно знаю. А у меня семья в Греции. Гаврилов их бросит… Максим, ты слушаешь меня?!

— Да.

— Я передам тебе материалы на Кротова. Все, что удалось наработать. Это убийственная информация. Она стоит… Это сумасшедшие деньги! Их заплатит любой. Те, кто работал с Кротом, пойдут на все… Спекулируй, пугай, торгуйся, но вытащи жену и дочку. Обещай мне.

— А как я это сделаю?

— Ты уйдешь… Я теперь знаю, ты вырвешься из любой западни… Если я умру… — Журавлев тяжело вздохнул, вздрогнув всем телом. — Если я умру или потеряю сознание, и Гаврилов отправит меня в больницу… Максим, поклянись, что ты уйдешь в тот же день!

— Хорошо.

— Поклянись!

— Клянусь.

— И еще. Не тяни, сразу же начинай бить информацией. Они же ликвидируют семью на следующий же день, как меня не станет!

Максимов промолчал, только чуть дрогнули пальцы, до боли стиснутые Журавлевым.

Он затормозил так резко, что «жигуленок», пройдя юзом по мокрой земле, едва не уткнулся фарами в ворота дачи.

Максимов выскочил из машины, трижды нажал на кнопку звонка.

— Че надо? — раздался из-за калитки голос Стаса. «Сейчас узнаешь, сука!» — Максимов закатил глаза и как мог спокойно сказал:

— Открывай, свои.

Глазок на обшитой толстыми досками двери залило черным — Стас, как учили, разглядывал позвонившего.

— Мне долго ждать? — Максимов даже не повысил голоса.