Эвви Дрейк все начинает сначала - Линда Холмс

– Что это значит?

– Она говорит, что когда что-то случается, хорошее или плохое, сначала звонят кому-то одному. И если вы были чьим-то «первым звонком», трудно перестать им оставаться. Она говорит, что это одна из причин, почему родители иногда грустят, когда их дочери выходят замуж. Это не просто опустевшее гнездо. Это как ревность. Ты осознаешь, что больше не являешься его «первым звонком». И я больше не первый звонок для Энди. Это не значит, что я хочу быть его девушкой, как и не значит, что он перестал мне нравиться. Но все меняется и от того становится очень грустно. Доктор говорит, что важно не развеять, а пережить эту грусть.

Он потянулся и поцеловал ее в лоб:

– Мне очень жаль.

Она пожала плечами под одеялом:

– Все в порядке.

– Значит, ты молодец. И я тоже в порядке. Я чувствую, что могу остаться в Нью-Йорке, а ты можешь остаться здесь, и все будет хорошо. – Он заправил ей прядь волос за ухо и продолжил: – Но я не думаю, что это то, что мы непременно должны делать.

Эвви не смогла удержаться от улыбки:

– Нет? Почему?

– Я мало что знаю о… Я о многом мало что знаю. Где жить, какую работу я хочу, какая семейная ситуация меня бы устроила. Но я знаю точно, что люблю тебя. И знаешь, если я все еще не бросаю мяч в трибуны, в этом есть и твоя заслуга. Поэтому я думаю, что мы должны быть вместе, совместно справляться со всеми трудностями. Потому что когда мы вместе, я счастливее, и думаю, что ты тоже.

В темноте Эвви закрыла глаза и улыбнулась.

– Ты должна что-то сказать, – настойчиво проговорил Дин, ласково подталкивая ее коленом. – А то я тут вроде как хлопаю тряпкой на ветру.

– Извини. Это просто… немного пугает меня, – прошептала она.

Он нахмурился:

– Но почему?

– В последний раз, когда я пыталась уйти и быть счастливой, кто-то умер. Я чувствую, что если это будет слишком хорошо для нас, произойдет что-то ужасное.

Последовала пауза:

– Так именно это ты и имел в виду в ту ночь, когда мы хорошо набрались. «Мне не стоило и пытаться быть счастливой». Так, кажется, ты сказала?

– Да, – прошептала она.

Он схватил ее руку под одеялом и поднял ее так, что их сцепленные руки оказались под подбородком.

– Я имею в виду, Эв, если ты будешь ждать достаточно долго, то в любом случае произойдет что-то ужасное. Но я не думаю, что это потому, что ты пытаешься быть счастливой, понимаешь? Я думаю, что это просто так, независимо от тебя. Ты… ты просыпаешься однажды и понимаешь, что тебе нужен совершенно новый жизненный план. Не хочу хвастаться, но это моя область знаний.

Дин крепче сжал ее руку.

– Есть просто много вещей, которые слишком… захватывают, – проговорила она.

– Я понимаю. Я знаю. Но это происходит, даже если ты пытаешься сначала отбросить все назад. Ты просто должна надеяться, что в конце концов у тебя останется достаточно.

Она улыбнулась.

– Я люблю тебя, – произнесла она.

Казалось, на секунду он перестал дышать. А потом он отпустил ее руку и положил ладонь на ее подбородок.

– Хорошо.

Она придвинулась ближе к нему:

– Ты хочешь пожить здесь некоторое время?

Он даже не удивился:

– Да.

– Я имею в виду, что тебе придется снова переезжать. А как же твоя квартира?

– Ну, – сказал он, поправляя подушку, – я бы оставил ее себе. Сейчас мы могли бы иметь и то, и другое. Никогда не знаешь, что тебе захочется сделать. Ты любишь историю, а в Нью-Йорке есть много замечательных музеев. Мы можем проводить там часть времени, если хочешь. В Нью-Йорке нет ничего страшного и всегда есть куда пойти.

– Значит, ты хочешь сохранить богатство возможностей.

– Я знаю, что мои слова звучат неубедительно. Я не хотел бы этого. Не пойми меня неправильно, Эв, но, наверное, я хочу на тебе жениться.

Она рассмеялась:

– О, опять эти «наверное».

– Но сейчас я хочу жить с тобой, в твоем доме, с твоей собакой, слушать лодки, гулять по лесу и, может быть, вернуться на работу в школу. И если случится что-то ужасное, мы просто с этим разберемся, – уверенно произнес Дин и обнял ее за талию. – Полагаю, это и есть мое предложение руки и сердца.

– Да. И я принимаю его. – Она подвинулась и поцеловала его. – Я согласна.

Свадьба Энди состоялась в середине октября, когда листья уже начали опадать. Церемонию бракосочетания они провели в Первом пресвитерианском соборе, а свадебный стол накрыли в Кеттл-Бей-холле, ресторане, открытом в переоборудованном пожарном депо, где летом традиционно проводится фестиваль омаров. Эвви с Келл пришли накануне, чтобы поставить столы и накрыть их скатертями с серебряной вышивкой, которые Келл самолично нагладила. Девочки бегали между столиками, а Эвви расставляла подарки по своим местам. Отдельное место нашлось и маленькому мешочку с конфетами, и пачке игральных карт с датами[260]. Энди сказал, что уверен, что они с Моникой выживут, так что, планируя свадьбу, они договорились об одном железном правиле: никаких консервов, никаких банок Мейсона[261].

Энди с приятелями, в число которых входил и Дин, в тот вечер отправились на то, что сам Энди назвал мальчишником «Скучающего папаши». Под этим подразумевались по два пива в баре «Жемчужина», а затем организованный просмотр фильма «Гольф-клуб»[262] и турнир на приставке в Маддэн[263], который продолжался до часа ночи и закончился, когда проснулась Роуз. У нее были кошмары, и она проснулась в слезах. Эвви уже была в гостях у Моники пару недель назад и узнала, что у матери Моники великолепные серебристые волосы. Именно тогда Эвви узнала о том, что Энди – «жених ее дочери».

Утром в день свадьбы Дин доставал свой смокинг, а Эвви гуляла с Вебстером. Они вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть Дина, выходящего из спальни, и Эвви удивленно подняла брови.