Фосс - Патрик Уайт

— Не вернуться ли нам в пещеру? — предложил Пэлфримен, полный решимости полюбить этого человека.

Фосс согласился, что стоять под дождем ни к чему. Приблизившись к пещере, он повернулся к Пэлфримену и спросил:

— Я хочу, чтобы вы были со мной откровенны. Вы принадлежите к партии Джадда?

— К партии Джадда?!

— Да. Джадд создает партию, которая рано или поздно отделится от моей экспедиции.

— Я не отделюсь, — с грустью проговорил Пэлфримен. — И я не принадлежу ни к одной из партий.

— Вы не сможете остаться в стороне.

— Вероятно, я не так выразился. Лучше сказать иначе: я принадлежу ко всем партиям сразу.

— Еще хуже! — вскричал Фосс. — Вас порвут на части.

— Что ж, если это необходимо…

Фосс, Пэлфримен и Лора продолжали идти к пещере. Самоотверженность двух других спутников стала для немца большим искушением. Порой ему хотелось прикоснуться к их нежной преданности, у которой была мягкая, блестящая шкура собаки. В иные моменты они устраивались внутри него, крыло к крылу, и ждали, что он воспарит с ними вместе. Но он не уступал соблазну.

— Я не стану принимать во внимание собственные влечения, — заявил он, — и никоим образом не отступлюсь от намерения пересечь эту страну из конца в конец!

Фосс вошел в пещеру, и расстроенный Пэлфримен последовал за ним.

Поскольку дождь все не прекращался, узников ждали новые испытания, хотя пока это были всего лишь мелкие бытовые дрязги.

Всякий раз, когда они оставались в лагере надолго, Джадд неизменно обособлялся. Он тут же находил — точнее, выдумывал, как сказал бы глава экспедиции, — множество важных забот. Он становился повелителем вещей. Так что вскоре после того, как они обосновались в пещере, он решил провести ревизию всех изделий из кожи, которыми они владели: седел, уздечек, седельных сумок и так далее. Он часто что-нибудь чинил у едва горевшего костра под шахтой, служившей им дымоходом, сидя в лучах пыльного бледного света, или мастерил мешочки из промасленной ткани для защиты от сырости тающего запаса лекарств.

Неприкаянный Тернер загорелся идеей подружиться с этим человеком. Прежде Тернер жил на улице и водил разные знакомства, но крепкой дружбы или утонченных красок постоянства никогда не знал и не искал. Все, что ограничивало внезапные перемены, неизменно его отвращало.

Тем не менее, теперь ему хотелось прислониться к надежной скале.

— Когда вернемся из этой, так сказать, экспедиции, — сказал Тернер, вытягивая и скрещивая ноги, потому что никогда и ничем не был занят, — получим наши награды и аплодисменты, я заживу по-джентльменски и отправлюсь в увеселительную поездку. Заодно и к тебе загляну, Альберт, осмотрю твои владения, о которых ты нам тут рассказывал.

— Если ищешь увеселений, то тебе не по адресу, — ответил Джадд с явной любовью к своим владениям.

Он взял иголку и прищурился, вдевая нитку.

— Ясное дело, мне не нужны пуховые перины и все такое, не волнуйся! — поспешил заверить его Тернер. — Поспать я могу и на полу, к примеру, в том сарае, где твоя старуха делает масло.

Благодаря разговору для Тернера это место приняло твердые очертания и уже манило к себе.

Далекие от жизни, хотя и скромные замыслы Тернера раздражали Ральфа Ангуса и навевали на него скуку, поскольку его собственное поместье было куда более значительным.

— Нужен ты там как пятая спица в колесе, — заявил помещик, снизойдя до того, чтобы навощить нитку для Джадда.

— Ничего подобного! — заспорил Тернер. — На что-нибудь да сгожусь! Я научусь!

Если нужно, он готов был вернуться в детство. Потому что вдруг ему захотелось подчиняться старшему. Он мысленно вырезал свое имя на стволах пыльных казуарин, которые окружали хижину рваной бахромой. Будучи один, он не чувствовал себя одиноким, потому что всегда держался поблизости от своего друга.

— Расскажи нам еще, Альберт, — попросил он. — Расскажи о том случае, когда потушить огонь не удалось и шерстяной сарай сгорел.

— Шерстяной сарай?! — засмеялся Ангус.

— Да, — ответил Джадд, — сарай, в котором мы с мальчиками стрижем овец.

— А-а, — протянул богатый молодой человек и сжалился.

— Расскажи про лису, которую ты притащил домой и держал на цепи, чтобы приручить! — настаивал Тернер.

— Нечего тут рассказывать, — сказал Джадд, держа в зубах нитку. — Она жила на цепи. Я ее так и не приручил.

— И что было с ней потом? — спросил Тернер.

— Пристрелил.

— Продолжай, — прошептал Тернер, словно видя все собственными глазами.

— Если мы говорим об одной и той же лисе, то видел я ее у Джадда, — заявил Ангус, — то была хилая, шелудивая тварь.

И все же молодой помещик постепенно свыкся с бывшим каторжником, ныне поселенцем, и Джадд почувствовал это, и ему стало жаль лису-пленницу, чью огненную шубку он прежде видел в сумерках у края зарослей.

Однажды, вскоре после досадного инцидента с горчицей и кресс-салатом, Фосс подошел к троице, как обычно, сидевшей у костра. Тернер с Ангусом, которые, как всегда, бездельничали, тут же уставились на горящие ветки, Джадд продолжил латать парусиновый мешок для воды.

— Мистер Джадд, — начал Фосс, — я уже давно хотел распорядиться насчет мер по защите наших навигационных приборов от влаги.

Он подождал.

И тогда Джадд ответил, с трудом проталкивая иголку сквозь парусину:

— Защитить наши приборы от влаги вряд ли выйдет, сэр.

— Почему же? — спросил Фосс, хотя, вероятно, знал причину.

Его выдвинутое вперед колено чуть подрагивало.

— Они утонули, когда перевернулся плот, — сказал Джадд.

Ему действительно было больно. Он едва не уколол себя иголкой, чтобы отвлечься.

— К сожалению, — заметил Фосс, — ваша интуиция не распространилась на приборы, зато ее хватило на муку.

— Ох уж эта мука! — вскричал Джадд, отчаянно страдая, как и было задумано. — Вам не надоело про нее вспоминать?

Крупный мужчина весь дрожал.

— Боюсь, вы слишком чувствительны, — вздохнул Фосс.

Было непонятно, добился он своего или еще нет.

— Приборы для меня — больная тема, сэр, — признался Джадд.

Раздалось шипение — из так называемого дымохода на костер вновь упала капля воды, делавшая это с завидной регулярностью.

— Один компас у нас есть, сэр, — проговорил человек, который снова почувствовал себя каторжником, — тот, что лежал в моей седельной сумке.

— Всего один? — переспросил Фосс. — Серьезная помеха, если нам вдруг придется разделиться на два отряда.