Шикаста - Дорис Лессинг

В Комитет общественной ориентации и всесторонней координации

Хочу еще раз обратить ваше внимание на острый недостаток продовольствия в Европейском секторе. Изъятие продукции на фермах вызвало недовольство и пассивное сопротивление фермеров. Излишнее рвение местной администрации в выполнении похвальных и вполне законных требований Центра привело к нежелательным последствиям. От Ирландии до Урала, от Скандинавии до Средиземноморья (территория, за которую я имею честь нести ответственность) разразился голод. Я взял на себя смелость высказать в своем последнем докладе предположение, что столь негибкий подход к Панъевропейскому пространству вызван невербализованным желанием отмщения за века колониального притеснения и грабежа. Я скромно просил, чтобы Совет рассмотрел возможность представить в Объединенный комитет развивающихся стран предложения взвесить результаты такого рода политики. Разумеется, если поставлена цель истребить народы Пан-Европы, то следует сформулировать последовательность действий и предпринять шаги к их осуществлению. Наш посол информировал меня, что высказывания мои найдены неуместными. Надеюсь, что мой послужной список на Службе Народу говорит за себя сам. Ведь никогда еще наша политика не сводилась к нанесению тотального ущерба целым странам, подпавшим под наше Благодетельное Воздействие. Целью нашей всегда являлось перевоспитание даже упорствующих в непонимании слоев населения. Посему я снова беру на себя смелость (см. также в докладе) спросить, является ли политикой нашего Совета опустошение Европы для последующей колонизации с Юга. Если это так, я вынужден заявить протест, исключительно с точки зрения целесообразности. На нас сейчас смотрит весь мир. То, что происходит в Европе, неизбежно вызовет соответствующий резонанс. Местные представители не оказывают более сопротивления перевоспитанию, к тому же они в основном уже заменены более подходящими кандидатурами и лишь содействуют проведению в жизнь мудрой политики Объединенного Комитета Развивающихся Стран.

К докладу товарища Чена Лю также прилагалось его письмо своему другу Председателю Совета товарищу Ку Юаню.

Давно нет от тебя вестей. Получил ли ты мое последнее письмо? А если получил — чего мне тогда ждать?

Если получил, то дальше можешь не читать.

Прошу тебя предпринять, что можешь. Повсюду, даже в лагерях и гарнизонах молодежных армий, которые хоть кое — как снабжаются, тотальная нехватка продовольствия. Население страдает. Значит ли это, что наш Совет склонился перед Развивающимися Странами? И что головой управляют конечности? Или мы просто помалкиваем в тряпочку? Конечно, здесь, в колониях, трудно держаться на уровне, но я анализирую, что могу. К примеру, бесчисленные митинги, конференции, совещания, имевшие место за последний год по всему южному полушарию — обнаруживаю более сотни речей с призывами к мщению и ни одного (зарегистрированного) призыва к умеренности, к разумному использованию человеческих ресурсов вместо их уничтожения.

Друг мой, я пребываю в расстроенных чувствах, ночей не сплю и не способен сосредоточиться на вьтолнении долга перед нашим Великим Народом. Помнишь, когда ты сказал мне, что я выбран для надзора над Пан-Европой, я обратил твое внимание, что я — не лучшая кандидатура для работы такого рода. Но ты ответил, что, мол, человек, сознающий наличие сложностей, лучше, чем не видящий таковых. Я в недоумении. Работаю я денно и нощно, встречаюсь с чиновниками разных рангов, всех эшелонов, сверху донизу, людьми решительными. Но последние месяцы эта моя работа не является проведением решений Центра. Так ли это?

Мне неприятны белокожие. Просто физически неприятны. Их запах оскорбляет обоняние. Их жадность, алчность отвратительна. Они неуклюжи как в движениях, так и в мыслях. Они исполнены чувства собственного превосходства и напоминают неотесанных деревенских чурбанов, попавших в город и не разбирающихся в структуре новой обстановки.

Их дикость всегда ужасала меня. Хладнокровность опийного налога, уничтожение нашего культурного наследия, их воровские повадки… все это общеизвестно. Я живу среди людей, которые мне в корне неприятны. Даже в унижении своем иные из них, многие из них, ведут себя так, как будто несправедливо лишены подобающего им от природы, а некоторые исполнены ложного достоинства незаконно свергнутых с престола монархов.

Представь себе, в каком я оказался положении. Я вынужден поддерживать политику, которую мои чувства приветствуют, от которой мои глубинные инстинкты ликуют, которая возвращает меня в первобытное состояние. Друг мой, ты меня понимаешь. Я вижу, что наши здешние кадры выполняют свою работу с энтузиазмом. Они приветствуют политику Развивающихся Стран и одобряют то, что делают и что видят. Или же они не понимают того, что видят, не понимают, какие последствия для нас имеет эта политика. Ведь эта политика не может быть нашей, не может быть воплощением нашей Воли? Я наблюдаю за ними и ужасаюсь: неужели наш Великий Народ столь охотно идет на массовое убийство? Или же они в состоянии убедить себя, что происходящее является чем-то иным?

Неужели нам нравится, что нас сравнивают с Чингисханом?

Во имя общего блага мы отказались от отпусков, но хотелось бы тебя увидеть, поговорить. Верно ли, что ты отправишься в поездку по южному полушарию этой осенью? Если да, то я хотел бы испросить отпуск и увидеться с тобою где — нибудь.

Из доклада товарища Чена Лю Совету в Пекине

Поскольку полное истребление населения Пан-Европы стало теперь официальной политикой Развивающихся Стран, что следует из решений конференции в Кампале, мне остается лишь доложить о развитии событий.

Молодежные армии до сих пор оставались сравнительно незатронутыми расовым вопросом. Расизм считался у них предрассудком, свойственным прошлому, старшим поколениям. В то время как в Европу устремились потоки иммигрантов из Индии, из пораженных многолетней засухой районов Африки, из Вест-Индии, со Среднего Востока, оседая в освободившихся для обитания местностях (обычно в домах умерших от голода или болезней), молодежные армии в общем и целом уважали права местного населения, местные традиции, сложившееся административное деление. Занимая опустевшие земли и селения, они хотя бы номинально всегда держались в определенных рамках. Не обходилось, конечно, и без демонстрации, возможно, иной раз умышленной, некоторой доли наглости. Но молодежные армии сильно ослабели за последнее время. К примеру, Панъевропейская конференция, намеченная на этот месяц в Швейцарии, собрала бы менее половины приглашенных из-за трудностей перемещения, нехватки топлива и продовольствия. Она перенесена на следующее лето (чтобы избежать холодов) в Грецию.

Вообще деятельность молодежных армий свелась к самообеспечению. Я вижу, что ослабление их является принятой политической линией, и не оспариваю здесь этого курса. Но мне кажется, что потоки грязи, выливаемые пропагандой на молодежные армии, остаются пустой риторикой, ибо во многих частях Европы им нет альтернативы как единственной силе, поддерживающей хоть какой-то порядок.

Впервые за время существования молодежных армий из их среды раздался призыв к приоритету делегатов из бывших колоний ввиду продемонстрированной европейцами расовой неполноценности, выразившейся в варварском обращении с колониями.