Дневник на итальянском - Элиза Харрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Поэтому и хочу, чтобы ты перестала бояться. — его руки крепче сжали мои ладони, словно обещая, что всё будет в порядке. — Это фобия. И с ней надо бороться. Когда мне было десять, я жуть как боялся закрытых пространств и лифтов. Папа тогда взял меня так же за руки, поставил рядом собой, сказал медленно дышать и представить самый лучший момент в своей жизни. А сам нажал на кнопку одиннадцатого этажа. Как сейчас помню, в жар бросило, голова кружилась, но…помогло. И я хочу помочь тебе.
Не сводя с парня взгляда, я отрицательно качала головой, боясь. Не поверить ему. В этом-то, проблем не было, я слишком стала доверять парню. Но я боялась, что даже он, иногда, не всё сможет контролировать.
— Я рядом. Обещаю, всё будет хорошо. Ничего не случится. Слышишь?
— Слышу…
— Веришь мне? — с надеждой спросил он.
— Верю.
Джеймс притянул меня к себе за талию, погладив по волосам, а в следующую минуту открыл дверь Камаро, усаживая меня на перёд. Ничего не происходило. Я просто сидела, как на обычном кресле. Пока Джеймс не пристегнул меня, оказавшись рядом за рулём.
Стоило автомобилю взреветь, как всё тело напряглось. Каждая мышца сократилась, а в висках запульсировало. Дыхания катастрофически не хватало, когда черный спорт кар выехал на трассу, где по встречке летели другие машины. И как раз в тот момент, крепкая ладонь Джеймса сжала мою, положив к себе на колено.
— Всё в порядке. Видишь? Мы едем. Дыши, спокойно. — голос парня действовал на меня, как анестезия. Успокаивающе, обнадеживающе, безболезненно. — Не набирай в легкие так быстро воздух. Возьми воду там, в бардачке.
Я послушно вытащила газировку, отпила несколько глотков, но Джеймс всё ещё не отпускал моей руки.
— А теперь, вспомни день, когда ты была очень счастлива. Не думая. Первое, что придёт в голову.
И я считала, что увижу счастливое улыбающееся лицо папы, ухмылку Ноа, нашу большую семью… А на самом деле перед глазами пронёсся тот день под дождем. Когда по волосам стекали капли воды, а нежные губы Джеймса жадно овладевали моим. Дыхания не хватало, и мы брали перерывы между рваными поцелуями. Его смех, улыбка и чертовы ямочки…
Следом память подкинула картину, когда мы вместе смотрели фильм в гостиной. Когда впервые поговорили. Тогда, я впервые поняла, что он что-то значит для меня.
Казалось, со стороны я выглядела совершенно спокойно, потому что хватка ладони Джеймса на моей ослабла. Он искреннее улыбнулся, якобы в подтверждение того, что оказался прав.
И я действительно освободилась. Дыхание пришло в норму, а машины, которые проносились навстречу и мимо, больше не пугали. Я, как ребенок, стала нервно смеяться, сама не осознав своей реакции.
— Ты сумасшедшая. — смешок сорвался с губ парня, и я поймала себя на мысли, как люблю, когда он улыбается. По-настоящему. Открыто. Мне.
Он сделал то, на что я не решалась все годы. Вытащил из впадины страхов и фобий, которые я упорно отказывалась отпускать от себя. И, казалось, с каждым днем, рядом с Джеймсом, я начинаю жить. Возрождаться по новой и не думать о прошлом. С ним, мне было хорошо в настоящем.
Джеймс отвёз меня домой, и как всегда, в своей привычной манере плохого парня «я никому ничего не должен», куда-то уехал.
— Ну и катись! — крикнула я вслед ему, когда машина эффектно выруливала на трассу.
— Я всё слышу, Бэмби! — снова его та самая ухмылка, которая и раздражала и соблазняла одновременно.
— Тогда, стоило уточнить тебе маршрут! — ослепительно улыбнулась я.
— Туда, куда ты хотела меня послать, пойдёшь вместе со мной.
— Только во сне ты такое увидишь.
— Ты не меняешь… — он закатил глаза, а я мочки, от сдержанной улыбки, показались на щеках.
Я снова осталась одна, но это продолжалось недолго. Через несколько минут мой телефон стал разрываться от звонков Эбби, и узнав о её приезде, я даже отменила проклятия и жалобы на вселенную. Какая-то закономерность в нашей жизни, все же была.
Солнце слепило глаза. Редкое, но не передаваемое ощущение осенью. Эбби вернулась, и я стала чувствовать себя спокойнее. Рядом был человек, которому можно было нажаловаться на свои противоречивые чувства и непонятные отношения со сводным.
Пока Эбби раскачивала бедрами в такт музыки, я подставила лицо острым лучам. Плотнее укутавшись в мамину широкую кофту я, пожав под себя ноги, расположила подбородок на коленях. У был Эбигейл красивый, певучий голос. Я с удовольствием слушала, как она напевает нашу общую любимую песню, мотая русым хвостиком.
— Эй, ты чего там уселась? — крикнула она мне, уставив руки в боки. Как будто до этого момента, сливаясь с песней, совершенно не заметила меня сидящую. — Тащи сюда свою задумчивую мордашку и хватит киснуть. Осенняя депрессия — это не про нас!
— Мне прекрасно наблюдать за тобой со стороны, — взмолившись, собрала я брови домиком. Вздохнув, Эбби, пойдя ко мне, запрыгнула на крыльцо веранды, мотыляя ногами в воздухе в такт песни.
Стащив кусочек пиццы, которую мы заказали ещё с кучей китайской еды, подруга, прищурившись, присмотрелась ко мне.
— Не понимаю тебя, Эрика, хоть убей! — сделала она вывод. — Мама с отчимом свалили на медовый месяц, сводного братишки-урода нет дома целыми днями, ты осталась сама в огромном особняке, чего киснуть-то? Есть где разгуляться и отдохнуть от всех. Делай, что душе вздумается. Плюс, есть время, чтобы понять, хорошо тебе когда его нет рядом или с ним.
Я пожала плечами.
— Обычно, когда я остаюсь сама дома, мир переворачивается с ног на голову. Я врубаю на всю музыку, и просто схожу с ума. Попробуй, иногда это то, что нужно, чтобы вырваться из обыденности.
— Это не мой дом, Эбби… — не отрывая взгляд от колыхающегося на дереве оранжевого листочка, заключила я. — За этот месяц, я так и не смогла привыкнуть. Всё здесь кажется таким чужим, что расслабиться не получается. Иногда мне кажется, что я тут для того, чтобы отбыть дни до переезда обратно… Но стоит Джеймсу проявить хоть немного внимания, как я вижу в нём не того, кем притворяется для всех.
Эбби затихла, внимательно вдумываясь в мои слова. Ужасно себя чувствую, когда кажусь со стороны плаксой. Никогда не любила жаловаться на жизнь, но это место так и не приняло меня. Да еще и ко всему, месяц без мамы в чужом доме с посторонним человеком, которого порой, я готова убить, а порой, хочется прижаться к
