Нездешние - Роберт Джексон Беннетт

Этот случай расстроил меня гораздо сильнее. После обычной утренней медитации на вершине горы я, спустившись, застал д-ра Бинтли громко и с большой тревогой кричащим на д-ра Альварес. Крик привлек внимание других работников, они стали перешептываться и суетиться, как, полагаю, это свойственно подобным людям. Однако, увидев меня спускающимся в халате по лестнице, он выпучил глаза и едва не лишился чувств. Мы немедленно отвели его в медицинский кабинет. Д-р Бинтли очень неохотно обсуждал тот случай. Наедине д-р Альварес сообщила мне, что он выбежал из камеры с воплем, что я – именно я – попал в беду. В панике д-р Бинтли не сумел внятно объяснить, что за беда меня постигла, но могу заверить, что я в это время спокойно сидел на плато, занимаясь дыхательными упражнениями.

В конце концов мы добились от него правдивого ответа – или ответа, который он счел возможным нам дать. Он заявил, что работал над данными с линз, когда камера вдруг наполнилась криками. Потрясенный, он вскочил и увидел – право, мне его жаль – меня, Ричарда Кобурна, в рваной одежде, обросшего бородой и выкрикивающего раз за разом: «Планка!» После чего я, по его словам, внезапно исчез.

Но это несравнимо с последующим его поступком, который, прими я его всерьез, по-настоящему рассердил бы меня. Потому что он, по-видимому, прятался

____________________

____________________

____________________

____________________

____________________

____________________

Грустно видеть, что наша работа так сказалась на рассудке д-ра Бинтли. Я подал прошение о его переводе и, как ни огорчительно это для меня, не жалею о своем решении. Удалив его с участка работ (быть может, только на время, поскольку он ценный сотрудник), мы, возможно, спасем его душевное здоровье.

Между тем д-р Альварес остается самой доверенной и ценной из моих коллег. Мне известно, что в прошлом у нее возникали затруднения (она немножко переоценивает подробности и зачастую не видит леса за деревьями), но это в прошлом, а в последние месяцы она как нельзя более увлечена нашими исследованиями. Говорю об этом, сознавая, что, поскольку д-р Альварес непосредственно участвовала в происшедшем, подозрения падают главным образом на нее. Однако ее присутствие было настолько случайным (полагаю, вы видели отснятую пленку), что я не допускаю мысли о ее преднамеренном участии в произошедшем.

____________________

____________________

____________________

Факты просты.

Вечером в понедельник доктор Альварес проводила последнюю проверку аппарата с линзами. Это стандартная процедура, после чего мы всегда запираем камеру.

Примерно на четвертой минуте проверки она принялась отключать записывающую аппаратуру.

Вскоре после этого произошел энергетический всплеск в питании линз. Об этом нам известно из данных системы мониторинга питания. Я настаивал на ее установке (и теперь все признали, что это было разумно). Всплеск длился чуть более сорока секунд.

На третьей секунде этого всплеска пластины линз развернулись на целых двадцать три градуса по часовой стрелке. Затем они остановились.

Всплеск после этого продержался еще девять секунд.

Собственно, это все, что нам известно, хоть и не много. Люди болтают о полученных данных, и, хотя запись намекает на возможность устойчивой ссадины,

____________________

____________________

____________________

Очевидно, им нельзя доверять, поскольку данные получены в момент сбоя (на мой взгляд, маловероятно) или саботажа оборудования (что мне представляется гораздо более вероятным).

Кроме того, о расположении пластин. Реконструкция инцидента действительно указывает, что пластины развернулись к находившейся в камере д-ру Альварес, но я не придаю этому никакого значения. Этот факт не вызывает у меня ни подозрений, ни озабоченности. До сих пор расположение пластин не оказывало никакого влияния на успех опытов по созданию устойчивых ссадин.

Что больше всего заботит меня – и вас тоже должно волновать, это

____________________

____________________

____________________

____________________

____________________

____________________

Однако всему этому нет удовлетворительных доказательств.

Д-р Альварес остается ученым исключительных способностей – возможно, наиболее одаренным из известных мне людей, исключая меня самого, – а она во время пребывания в камере ничего необычного не заметила. Из-за устройства линз она не слышала и звука вращения. И ничего не замечала за все время, когда, судя по записанным данным, было достигнуто устойчивое слияние.

Опасения, что она подверглась

просто смешны. И я не нахожу оснований полагать, что она причастна к переменам в линзах.

Откровенно говоря, такое поведение линз, на мой взгляд, могло быть вызвано только управлением извне. Не знаю, имели ли д-р Бинтли или мистер Хелм возможность наладить такое управление. Однако последовательность событий – всплеск питания, разворот, выход данных – случайным не выглядит. Кто-то каким-то образом управлял линзами.

Поэтому я прошу ваших сотрудников безопасности заняться расследованием и опросом сотрудников. С нетерпением жду результата.

____________________

____________________

____________________

МАЙКЛ ДЕРН (откашливается): Это интервью – первое в ходе опроса сотрудников относительно исчезновения Лауры Альварес. Важно, гм, отметить, что на данный момент оно… официально не санкционировано. Мы еще ожидаем инструкций. Пока нам сказано сидеть смирно, но я предположил, что нам… ну, следует что-то делать, приготовиться заранее, чтобы никому не пришло в голову, что мы подготовили заявление.

ЭРИК БИНТЛИ: А откуда им знать, что это – не подготовленное заявление?

МАЙКЛ ДЕРН: Думаю, они должны понять, что у нас не было времени подготовиться.

ЭРИК БИНТЛИ: Откуда им знать? Они не из понимающих, если я не ошибаюсь. Мы что, просто дадим честное слово, что это записано сразу после ее ухода?

МАЙКЛ ДЕРН: Вам известно, что идет запись?

ЭРИК БИНТЛИ: Да-да. Но откуда им знать, когда она сбежала?

МАЙКЛ ДЕРН: Эрик, я буду с вами откровенен… вы не представляете, сколько у них способов получать информацию.

ЭРИК БИНТЛИ: Например?