Морской волк - Борис Царегородцев

Утром 10 сентября с «Трибьюн» были замечены тральщики, ведущие работу на фарватерах. Затем, в 10:37 были замечены мачты и трубы больших кораблей, идущих на высокой скорости. Так как расстояние превышало 20 тысяч ярдов, выйти в атаку «Трибьюн» не могла, но в 11:58, всплыв, передала сообщение по радио.

Эта радиограмма была принята на «Тайгрис». В 13:40 капитан-лейтенант Колвин с дистанции девяти миль заметил мачты германских кораблей. Погода была тихой и солнечной, море напоминало стекло, лишь с запада шла мелкая рябь, видимость была очень хорошей — что было трудными условиями для атаки одиночной лодкой быстроходного линейного флота, идущего под сильным прикрытием. Но все-таки Колвин пошел в атаку.

Когда он через несколько минут снова поднял перископ, то смог уверенно сказать, что эскадра состоит из двух тяжелых кораблей в сопровождении эсминцев. Очевидно, это были «Тирпиц» и «Хиппер». Кроме эсминцев сопровождения, Колвин заметил гидросамолет He-115, проводивший поиск впереди по курсу эскадры, что заставляло использовать перископ с большой осторожностью.

В 13:50 «Тайгрис» заняла позицию по пеленгу 10 градусов слева по носу от центрального корабля соединения. Немцы шли строем фронта с большими интервалами. Тяжелый крейсер «Хиппер» шел мористее, «Тирпиц» — ближе к берегу. Четыре эсминца прикрывали тяжелые корабли спереди и со стороны моря, шли на очень большой скорости и постоянно применяли зигзаг.

Капитан-лейтенант Колвин решил продолжать следовать на север, что выводило его в точку примерно в 1500 ярдах от курса немцев. Он хотел дать залп после того, как эсминцы сопровождения пройдут мимо «Тайгрис». В 13:51 левофланговый корабль вроде бы чуть повернул вправо, словно он заметил лодку. Не-115 тоже находился почти прямо над головой. На всякий случай Колвин погрузился на сорок футов и вернулся на перископную глубину три минуты спустя. «Хиппер» находился в пятистах ярдах, «Тирпиц» почти в четырех тысячах. Колвин решил стрелять веером из десять торпед по более крупной цели. Скорость немецкой эскадры была оценена в 28 узлов.

В 14:00 «Тайгрис» повернула, удерживая цель на курсовом угле 80 градусов. Один из эсминцев прошел на дистанции три кабельтова к востоку. Залп был намечен на 14:06. Когда до этого времени оставалось две минуты и Колвину еще предстояло довернуть несколько градусов до боевого курса, другой эсминец пошел прямо на лодку, принудив ее к срочному погружению на глубину, и прошел прямо над «Тайгрис» с грохотом железнодорожного экспресса, но не сбросил бомб — очевидно, маневр его был случаен, — однако полностью сбил прицел. Лишь в 14:14 лодка снова сумела обнаружить цели в перископ — на предельном расстоянии и быстро удаляющимися. Все же Колвин приказал стрелять веером вперед цели, чтобы компенсировать ее скорость, расстояние было оценено в 7000 ярдов. Попаданий не было. (Смит Ч. П. «Победа в Арктике». Лондон, 1975. — Изменено альтернативной историей).

От Советского Информбюро, 11 сентября 1942 года.

Западнее Сталинграда продолжались напряженные бои. Наши войска отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника, наступавших при поддержке авиации. В ходе этих боев немецко-фашистские войска несут огромные потери в живой силе и технике. Только на участке Н-ской части в бою у населенного пункта наши бойцы подбили и сожгли 17 немецких танков и истребили до 400 гитлеровцев. На другом участке свыше 30 танков противника атаковали позиции нашей артиллерийской батареи. Наши бойцы отстояли рубеж и, ведя огонь прямой наводкой, уничтожили 14 немецких танков.

Подводная лодка «Морской волк». Норвежское море.

Болтаемся на позиции четвертый день (пришли еще седьмого). Ждем. Пока есть возможность — отрабатываем совместные действия с К-22. Наша ГАС вполне нормально принимает сигнал их «Дракона». Ну а они — условленные импульсы локатором по корпусу. В общем, маневрировать по общему плану получается.

Трижды обнаруживали цели — много южнее. Две были уже знакомые нам «семерки», один — похоже, англичанин, записали «портрет». Так как дистанция по оценке составляла не меньше 30 миль, и курс — «немки» шли куда-то на запад, в Атлантику, британец напротив, на юго-восток — нам все они были неинтересны. U-боты можно было и догнать, сблизиться на пуск «малюток» — ведь наверняка навстречу «восемнадцатому» шли, не дай бог кого успеют утопить — но жаба заела: «малюток» осталось всего четыре. Разумнее приберечь их для главного боя — а вдруг немецкие подлодки будут путаться под ногами в самый неподходящий момент?

Трижды пролетал «Кондор». Успевали обнаружить его перископной антенной и передать на К-22 погружение! Причем дважды — за последний день, десятого. Что-то готовится?

Блин, вот, кажется, уже конвой! Доклад с ГАК — очень слабый сигнал, множественные шумы по пеленгу 285, предположительно транспорты, дистанция более ста миль. Решаем выдвинуться к югу. Время к полуночи, еще десятого, прошли миль пятнадцать — и вдруг новый доклад:

— Сигнал устойчивый, пеленг 176, предположительно боевые, множественный, усиливается, дистанция свыше ста.

Они! Некому больше этим курсом, с того направления! Немедленно сигнал на К-22!

Идем на сближение. Сигнал усиливается — по докладу акустиков, различимы уже шумы отдельных кораблей — точно, два линкора или крейсера, остальное эсминцы (нет у нас «портрета» что «Тирпица», что «Хиппера», что поделать?). И мы — навстречу: Котельников по поверхности, ну а мы скользим в глубине, на шестнадцати узлах, временами подвсплывая на перископную.

— Пеленг 177, дистанция пятьдесят миль.

— «Шестьдесят пятыми» уже достанем, — замечает Буров, — особенно с учетом контркурса.

Для Видяева, стоящего в ЦП рядом со мной, все в новинку. Что можно обнаружить цель, опознать ее и успешно стрелять торпедами — на такой дистанции.

— Именно, что в лоб идут, — отвечаю. — Ты селекцию целей обеспечишь? Лево, курс сто десять! Передать — на К-22.

Сблизились достаточно — теперь можно выходить во фланг.

— «Гранитами», разницы бы не было никакой, — объясняю Видяеву, — там есть режим селекции: искать самые крупные цели. Но вблизи жаба душит: лучше торпедами сработаем. В том числе — и с К-22. А торпедный залп у нас выходит — неполный, две шестьдесят пятых, и только две, а не четыре пятьдесят третьих (еще одну пятьдесят третью надо оставить предкам как образец — а больше их нет). И самонаведение торпед — по кильватерному следу. Потому стрелять на острых курсовых углах не есть гут, а если цель галс сменит?

Видяев не понимает. По правилам этой войны залп с носа, под острым углом, как раз считается выгодным — из-за малого углового перемещения цели.

— Как идет наведение по кильватеру: торпеда след проскочила — отработал прибор, поворот! Снова проскочила — поворот в другую сторону, и так по синусоиде, вдогон. А вот куда поворот самый первый, это от направления движения цели зависит — указывается заранее. Ошибка здесь — и пойдет торпеда не к цели, а как раз от нее!