Предания, сказки и мифы западных славян - Автор Неизвестен -- Народные сказки

прижала к сердцу. И охватила их великая радость, которая стала еще большей, когда вернулся и зять, который уже в человеческом облике шел к своему дому. Жена бежала ему навстречу через три комнаты, крича с несказанной радостью:

– Дорогой мой муж, иди скорее, пришел мой брат, которого я дома еще не видела!

– Раз он твой брат, мне он милый шурин! – приветствовал шурина князь-рыба и тут же спросил его о родителях.

– Старых родителей оставил я дома в добром здравии, но не знаю, как они сейчас, живы ли, я ведь давно ушел из дому. Я хотел найти сестер и зятьев, а теперь я всех повидал. Но еще хочу тебя кое о чем спросить. Сказали мне зять-медведь и зять-орел, что ты, милый зятек, наверняка мне расскажешь, как бы я смог освободить вас от заклятья. Пожалуйста, расскажи мне, почему вы заколдованы и как мне вас освободить, потому что без этого я домой не вернусь, даже если мне суждено погибнуть.

– Тяжелое и опасное дело ты затеял, не знаю, выйдет ли оно у тебя, – сказал зять-рыба после долгого размышления, – но если уж ты так решил, попробуй, может, тебе и повезет. Послушай же: была у нас прекрасная сестра, которую хотел взять в жены один чародей. А она за него идти не хотела, и мы, ее братья, не хотели ему сестру отдавать. Он страшно разгневался, украл сестру, унес к себе, а нас, всех троих, заколдовал, как видишь. И мы будем закляты так долго, пока она не согласится выйти за него или пока нас кто-то не освободит. Чародей вместе с нашей сестрой находится в одной пещере, от которой есть золотой ключ, который висит неподалеку на высоком дереве, только он может открыть вход в пещеру. Но тот, кто попробует снять этот ключ, столкнется с великой опасностью. Вход в пещеру ведет через двенадцать комнат, а в тринадцатой на ложе спит чародей, рядом с ним лежит в гробу наша сестра. Над ним висит золотая труба, если в нее затрубишь, освободишь всех нас. Если ты хочешь нас освободить, ты должен все это сделать, но должен будешь много пережить.

– Терпению я уже в пути научился, а опасности не боюсь. Вручаю себя Господу Богу и пойду! Только выведите меня на дорогу!

– Ну, помогай тебе Господь Бог! Иди же, я рад буду указать тебе дорогу, – сказал зять.

Они угостили милого гостя так, как только могли, потом с грустью разлучились, и Радовид пошел дальше по дороге, которую указал ему зять.

Долго шел он по горам и вершинам, пока не подошел к огромному дереву, на котором висел золотой ключ. Его блеск был виден издалека. Увидев ключ, парень обрадовался, что он у цели. Немного отдохнув, он начал быстро взбираться на дерево. У него легко это получалось, он поднялся уже на несколько шагов ввысь, но тут, откуда ни возьмись, появились шесть диких быков с мощными рогами и начали бодать дерево, которое от их ударов гнулось, как прутик. Еще немного, и Радовид слетел бы вниз, как шишка. К счастью, он вспомнил о подарке зятя-медведя; он быстро достал шерстку, помял ее, и в тот же миг появились шесть огромных медведей, набросились на быков и разорвали их на куски.

Избавленный от великой опасности, Радовид с трудом вскарабкался на самую верхушку, к ключу. Он уже хотел снять его, но тут прилетела стая диких гусей, и стали они клевать парня своими длинными клювами и сбивать его с дерева крыльями. Но он тут же вспомнил про орлиные перья, быстро их вынул, помял, и в тот же миг прилетели шесть сильных орлов, и тут же дикие гуси были разбиты и разодраны.

Преодолев это последнее препятствие, Радовид свободно снял ключ и слез вниз. Что ж, большое дело было сделано, ключ он держал в руках, но другая беда его ожидала! Немного отдохнув, двинулся он навстречу сражениям, его ожидающим. Он огляделся по сторонам, но нигде не увидел даже маленькой дверочки, которую можно было бы открыть ключом! Начал он опасаться, что и золотым, так тяжко добытым, ключом ничего сделать не сможет, и тут он вспомнил, что зять-рыба сказал ему, чтобы он ключом просто дотронулся до скалы. Где коснется, там скала и откроется. Он так и сделал; скала отворилась настежь, и Радовид вошел в зал, высеченный из льда. От стен шел страшный, обжигающий мороз, казалось, ноги его примерзнут. Но он не обратил на это внимания и поспешил к другим дверям. Когда он вошел во второй зал, его объяло пламя, зал был полон огня. В третьем зале его встретило скопище змей, они сновали повсюду, висели, как лапша… Быстро перебежал наш молодец через зал, полный этих отвратительных змей, и попал в четвертый зал, полный гнусных нетопырей. И от них он вырвался, пробежал и все остальные залы, наполненные самыми гадкими и противными существами, и, наконец, прибежал к дверям тринадцатого зала. Он чуть-чуть приоткрыл двери, проскользнул, как тень, и тихо закрыл двери за собой. Там все было так, как описал его зять. Страшный чародей, скованный крепким сном, лежал на ложе, а подле него на полу в железном гробу лежала прекрасная, но бледная, высохшая девичья фигурка. Над ложем чародея на стене висела золотая труба. Измотанный Радовид сел в уголке, чтобы передохнуть. Стояла такая тишина, что слышно было, как мушки летали. И тут часы пробили двенадцать. Чародей проснулся и закричал страшным голосом:

– Ты выйдешь за меня или нет?

Из гроба отозвался грустный слабый женский голос:

– Нет.

– Ну, живи и сгнивай! – крикнул чародей и вскоре снова уснул.

Радовид легонько поднялся с земли, как дух, подошел к ложу и дотянулся до трубы. Он уже держал ее, но тут чародей проснулся и резко бросился на смельчака. Но парень уклонился от удара, отскочил и прежде, чем чародей схватил его, трижды сильно протрубил в трубу.

Будто сто громов разом загремело, такой звук вылетел из золотой трубы; скала сотряслась до самого основания, залы, наполненные льдом, огнем и различными чудовищами, превратились в прекрасные светлицы, чародей превратился в черную жижу и разлился, как колесная мазь, а из гроба поднялась прекрасная девушка. Когда лежала она в гробу, больше была похожа на мертвеца, чем на живое существо, а встала как самая прекрасная роза. Заклятье чародея не уничтожило ее красоту, лежа в гробу, она оставалась навеки молодой. Со слезами на глазах благодарила она своего избавителя. Парень был так рад, что освободил