Человек из тени - Коди Макфейден

Я слышу, как он тяжело и злобно дышит.

— Ты все еще здесь, Джек?

Длинная пауза. Затем:

— Прекрасный монолог, Смоуки. Мои аплодисменты. Зачем вам врать? Да по самой что ни на есть простой причине: психологическая атака. Чтобы меня дестабилизировать. — Он делает паузу покороче, и я явственно ощущаю его ярость. — Я никогда не утверждал, что я Потрошитель, глупая сука. Я только говорил, что я его потомок. Но я сумел развиться, я превзошел его. Почему я гоняюсь за тобой и такими, как ты, так же как и за шлюхами? Потому что я лучше, чем Потрошитель. Потому что мне хочется. Потому что я могу.

Меня подмывает рассказать ему, что мы схватили его приятеля. Но я удерживаюсь.

— Да нет, все потому, что ты запутался, Джек. Ты превзошел Потрошителя? Не обольщайся. Потрошителя ведь так и не поймали. А тебя я поймаю. Можешь не сомневаться.

Следует долгое молчание. Когда он снова заговаривает, я чувствую, что он справился с яростью. Голос спокойный. Он взял себя в руки.

— Кстати, о шлюхах… Как поживает маленькая Бонни?

Я стараюсь сохранить контроль над собой. Мне нужно, чтобы он продолжал говорить. Я решаю поменять тактику. Я понижаю голос, стараюсь говорить ровно, убедительно.

— Джек, зачем нам продолжать притворяться? Мы с тобой оба знаем, кто тебе на самом деле нужен. Верно?

Он молчит. Затем спрашивает:

— И кто же?

— Я. Тебе нужна я.

Джонс проводит ребром ладони по горлу и шепчет:

— Нет! Черт возьми, Смоуки!

Я не обращаю на него внимания.

— Я права?

Джек смеется:

— Смоуки, Смоуки, Смоуки… — Тон покровительственный. — Мне нужно все, радость моя. Мне нужны шлюхи, и мне нужны вы, и мне нужны все, кого вы любите. Кстати, о птичках. Как поживает дорогая Келли? Она выживет?

Меня охватывает бешеная злоба.

— А пошел ты!

— У вас один день, — заявляет он, игнорируя мой гнев. — Затем умрет очередная шлюха. Да, и вы со своими соратниками можете получить дополнительное развлечение.

Я понимаю, что он собирается закруглить разговор.

— Подожди.

— Да нет, не стоит. Я не мог удержаться, не позвонить вам хоть один раз, хотя это для меня и рискованное мероприятие. Не ждите, что такое повторится. В следующий раз, когда вы снова услышите мой голос, я буду стоять перед вами, а вы будете захлебываться кровью. — Небольшая пауза. — Еще одно. Если агент Торн умрет, подумайте, не лучше ли ее кремировать, поскольку у меня в противном случае появится искушение выкопать ее и… поиграть с ней. Как я сделал с малышкой Розой.

Он отключается, но его слова долго пробирают меня до костей.

— Что, мать твою, с тобой творится? — спрашивает Джеймс.

Гнев в его голосе поражает меня, я теряю дар речи. «Почему он так себя ведет здесь и сейчас?» Я смотрю на него и поражаюсь ярости, бушующей в его глазах. Она исходит от него волнами.

— О чем ты? — недоумеваю я.

— Ты же, мать твою так, дразнила его. Не могла себе отказать. — Его слова полны яда. — Он преследует нас, а тебе требуется разозлить его побольше. Ты в своем репертуаре. Уверяешь нас, что мы непобедимы, и публике говоришь то же самое. Хотя на самом деле это полное дерьмо. — Он начинает говорить быстрее, слова догоняют друг друга.

Я только и могу, что смотреть на него.

— Что? Ты забыла? Не помнишь, как вылезла на телеэкран, когда мы пытались поймать Джозефа Сэндса? Говорила, какой он жалкий маленький урод, дразнила его, надеялась, что он проглотит наживку? — Он умолкает, глаза горят, голос почти переходит в рычание. — Ну, так он ее проглотил, так ведь? Проглотил и убил твою семью и едва не убил тебя. А теперь этот псих зациклился на идее поступить так же со всеми нами, а ты так ничему и не научилась! Кинан и Шантц мертвы, ты это понимаешь? Неужели Келли должна умереть, чтобы ты поняла? — Он наклоняется ко мне. — Что иногда, когда ты изображаешь из себя крутую, другие умирают? — Он делает паузу, и у меня впечатление, будто натянули резиновую ленту, перед тем как отпустить. Хрупкая тишина перед взрывом. И вот взрыв: — Разве ты не усвоила урок, потеряв мужа и дочь?

У меня отвисает челюсть и возникает страстное желание закатить ему пощечину. Не просто легко ударить по щеке. А заехать изо всей силы и с размаху. Чтобы зубы зашатались и кровь пошла из носа. Мне так хочется это сделать, что я даже ощущаю вкус крови во рту. Две вещи меня останавливают. Первое: выражение стыда в его глазах. Второе: реакция Бонни. Она стоит рядом с Джеймсом и сильно тянет его за руку.

— В чем дело? — спрашивает он.

У него такой вид, будто он в тумане.

Она жестом приказывает ему стать рядом с ней на колени. Я вся дрожу, наблюдая, как он выполняет ее приказ.

Она бьет его по щеке вместо меня, бьет изо всех сил. И хотя ей всего десять лет и она маленькая для своего возраста, звук пощечины звучит в комнате как удар хлыста.

Глаза Джеймса расширяются, рот округляется, он отшатывается и приземляется на пол. Я стою с открытым ртом. Бонни бросает на меня взгляд, кивает и возвращается к Элайне.

Все молчат. Я чувствую, как они огорчены. Джеймс медленно встает, прикладывает руку к щеке, в глазах стыд, боль и удивление.

Я хочу что-нибудь сказать, но тут с одной стороны в комнату врывается дочь Келли, а с другой появляется измученный, потный хирург. Я не знаю, к кому броситься навстречу, Мэрилин решает проблему за меня, она кидается к хирургу:

— Как? Что?!

— Сначала самое главное, — говорит усталый хирург. — Агент Торн жива.

— Слава Богу! — восклицает Элайна.

Мне хочется от облегчения упасть на колени. Но я не позволяю себе этого.

Хирург поднимает руку, прося тишины.

— Пуля прошла в непосредственной близости от сердца. Но не задела его. Слегка побродила и, задев позвоночник, угнездилась в верхней части левого плеча.

При слове «позвоночник» температура в комнате, кажется, понижается на пятьдесят градусов.

— Спинной нерв сам по себе не разорван. Но он немного поврежден. Кроме того, имеет место обильное внутреннее кровотечение.

— И какой окончательный диагноз, доктор? — спрашивает Джонс.

— Окончательный диагноз следующий: она потеряла много крови и получила серьезное ранение. Она все еще в критическом состоянии. Но стабильном. — Он делает паузу, вроде как ищет слова, чтобы выразить то, что собирается сказать. — Она все еще может умереть. Вряд ли, но опасность такая существует.

Следующий вопрос задает Мэрилин. Тот самый, которого мы все так страшимся.

— А повреждение позвоночника?..