Зеленая мантия - Чарльз де Линт

— Писание вопрошает: «Если с нами Господь — кто против нас?», и я отвечу тебе: сатана. Взгляни на его деяния, дитя. Неужто ты и теперь обнимешь его? За соитие с ним ты продаёшь свою душу. Повторяй за мной: «Господи, помилуй меня, грешную…»

Али почти не слышала его. Нестройная музыка, адские картины все дальше загоняли её в безумие. «Вы мне лгали! — кричала она тайне, Малли, Льюису. — Вы лгали мне. Вы говорили, он хороший, но вы врали, врали, врали…»

— Имя им легион, — возглашал безликий, — но един Сын Божий! Дитя, прими его как своего спасителя!

Бешеный водоворот мучительных, жестоких видений затянул Али и лишил разума. Она, как за соломинку, цеплялась за слова стоящего перед ней, но при имени Христовом перед ней вставало видение Иисуса, распятого на кресте, корчащегося в муках, с полными боли глазами и в терновом венце, раздирающем лоб.

Здесь не найти было утешения. Все то же самое: жестокость и боль. Если Христос был Спасителем, на что надеяться после того, что сотворили с ним люди? Что они сделали с ним, сколько зла творили его именем? Пытали, и насиловали, и убивали — все именем того, кого пригвоздили к кресту и распяли бы снова, если бы он вернулся к ним теперь.

«Тут Льюис был прав, — думала она, уже отказываясь от борьбы. — Что толку бороться? Лучше просто уйти, отказаться от жизни, раз она такая. Если за улыбкой люди прячут ненависть и злобу друг к другу. Хоть в одном ты не соврал, Льюис».

— Если желаешь спасения, — твердил безликий монах, — то прими Господа. Он один может встать между тобой и чудовищем, в когтях которого ты оказалась. Прими Господа, дитя! «Враги его станут лизать прах». Прими Господа как Спасителя, и ты спасёшься!

Но Али не слушала. Она уцепилась за одну мысль, и там, где ничто не могло помочь, эта мысль помогла.

Льюис.

Что Льюис говорил о тайне?

Он всегда был отражением того, с чем приходили к нему люди.

Так, если вы приходите к нему с ненавистью и похотью, то и в нем увидите их отражение. Но если прийти к нему с добром, без зла… Никто не совершенен, но если ты стараешься быть хорошим и приходишь к нему с добром, тогда и он для тебя будет хорошим — разве не так? Она представила себе Христа: не страшную картину распятия, а другие, где он изображался добрым, нежным…

Свет затеплился в ней, выжигая навеянные безликим картины. Да, мучитель показывал ей правду, но не всю правду.

Свет разрастался в ней, и человек под капюшоном стал спотыкаться на словах, шагнул назад, поражённый, даже испуганный тем, что увидел в лице своей жертвы. Как только распятие отодвинулось от её лба, мысли Али прояснились. Новый огонь, её внутренний огонь сжигал смятение и страх. Перед ней встал лик Христа, и Али улыбнулась, увидев, что у него — глаза тайны.

Это оказалось так просто, что она готова была расплакаться. Тайна — это лишь то, что ты ей приносишь.

Свет, горевший в ней, начал сочиться сквозь кожу, и теперь она походила на сияющую огненную статую. Вспыхнули и распались верёвки. Оттолкнувшись от ствола, Али двинулась на монахов. А если и они лишь то, что ты им приносишь? Они преследовали её, потому что она, вернувшись из ниоткуда, принесла на себе запах иного мира. И не её ли собственные страхи и сомнения вложили слова в уста безликого монаха?

— Не надо меня спасать, — тихо проговорила она.

Огонь выплеснулся из неё и ударил в безликие фигуры монахов. Они задымились, плащи на них обвисли, опали, и перед ней снова замельтешила свора псов, боязливо поскуливавших и шарахавшихся от наступающей на них девочки. Когда вся свора разбежалась, Али устало остановилась.

«Только и всего? — подумала она. — Так просто?»

— Так уж просто было? — спросил голос у неё за спиной.

Обернувшись, Али увидела у сосны тайну. Бараньи рога круто поднимались надо лбом, и зелёный плащ ниспадал с плеч.

— Ещё немного, и ты бы потеряла жизнь, — добавил он.

Али взглянула ему в глаза. Она больше не чувствовала того трепета, который объял её перед ним в прошлый раз. Создание, спокойно стоявшее под деревом, казалось старым другом.

— Я тебя звала, — сказала Али, — но вместо тебя пришли они.

— Ты не могла не столкнуться с ними. Я пришёл тебе помочь, но ты справилась сама.

— Но ведь ты мне помог? Я бы сдалась, если бы не вспомнила, что говорил Льюис: что ты — то, что мы тебе приносим. Это ведь так и есть?

Рогатый кивнул.

— Ты хочешь быть свободным? — спросила его Али. — Ради этого все и было затеяно, знаешь ли. Мне надо было узнать, хочешь ли ты быть свободным.

— Хочу я быть свободным или ты?

— Ну… не знаю… Конечно, я хочу быть свободной. Но я думала, я и так свободна. А ты?

— Я не могу быть свободным, если свободы больше нет у людского рода. Но и связать меня невозможно.

— Что ты такое?

— Тайна. — Он улыбнулся. — Как сказала бы твоя подружка Малли: разве все надо объяснять?

— Неплохо бы, — отозвалась Али, — хотя, наверно, тогда все стало бы слишком просто.

— Именно так.

— Но почему ты не помог другим? — спросила она, подумав. — Например, тому человеку с собакой, которого показывали мне псы? Почему нельзя без плохого?

— Я стараюсь помочь, но люди остаются тем, что они есть; они пожинают то, что посеяли.

— Ты ведь не один такой, да? Он кивнул.

— И Малли тоже такая?

— Нет. Она из твоего мира. Я пришёл из иного места, чтобы коснуться ваших душ, а она — частица вашего мира, его земли, и лесов, и луны над ними. Маленькая тайна.

— Секрет, — кивнула Али. — А она знает, что она такое?

— А ты знаешь, что ты такое?

На ум пришло множество очевидных ответов, однако Али покачала головой. После сегодняшнего она понимала уже: простого ответа на этот вопрос не бывает. Помолчав, Али заговорила о другом:

— Хотела бы я знать, куда она подевалась. Когда я стала звать тебя, она была рядом, а потом вдруг пропала.

Рогатый улыбнулся:

— Пропала не она — ты. Когда появилась охота, ты ускользнула в другое место — немного сродни тому, куда я носил тебя прошлой ночью, но другое. А твой мир и Малли все ещё там, где ты их оставила.

— Тогда как же… как мне попасть обратно? Он шагнул к ней, скинул свой зелёный плащ и набросил ей на плечи. Зашуршали листья, и Али робко погладила пальцами край плаща.

— Я пошлю тебя назад, — сказал Рогатый. — Помни меня. Что я такое и каким могу быть; и что ты такое и какой можешь быть.

Он коснулся её лба, погладил пальцем. Али мигнула. Такое чувство возникает в лифте: мгновенная пустота в животе. И вот она уже смотрит на то же дерево, но рогатый человек пропал. Девочка медленно повернулась: костёр ещё горел, и кто-то сидел у огня.