Мелочи геройской жизни - Алина Илларионова

Старая компания осталась в прошлом, а вместе с ней бесшабашное время баек у ночного костра, охоты за приключениями и клятв в дружбе до гроба.

Теперь не ухнешь по-совиному под окошком, вызывая девчонок на улицу, и не поинтересуешься, как бы между прочим, не приносил ли их батя давеча что-нибудь интересное…

…Поэтому Арвиэль нашёл предлог, перед которым мельник точно не устоит!

— Добрый вечер, господин Мирон! У вас пряники остались или распродали всё?

— Ну дык! Идут-то хорошо! — самодовольно, и не без оснований на то, разулыбался мужик. — Впрочем, для тебя найдётся. Пойдём-ка, сам выберешь.

Поздоровавшись с девушками, аватар прошёл вслед за хозяином в кладовую, которую при учёте размеров можно было считать небольшим складом. Вдоль стен стояли объёмные шкафы и буфеты с винами-наливками, причём о составе последних наглядно свидетельствовали украшавшие колпачки штофов веточки рябины, сушёные сливы, пчёлки с вызолоченными крылышками, а сами колпаки также служили чарками; по расставленным на открытых полках туесам, жбанам и банкам с пряностями, сладкими начинками и красителями (непонятного происхождения, но съедобного) сразу было очевидно, что в доме живёт не просто мельник, а ещё и искусный кулинар. Впрочем, в первую очередь взгляд приковывался к весёленькому алкогольно-сдобному натюрморту из теста, висящему как раз напротив двери. Мирон не просто знал своё дело, но был предан ему всей душой, даже на каком-то конкурсе пекарей в Стрелецке второе место занял, за что получил денежный приз и гусёнка в нагрузку. Полушки кончились, заматеревший гусь долго расхаживал по городу живым трофеем, раздавая щипки всем жаждущим прикоснуться к чужой славе. Пока его не сожрал приятель Тиэлле.

— Вот, на развес есть — солнышком, полумесяцем; с мёдом, повидлом, кленовым сиропом; шанежки с творогом, вареньем… — Мирон солидно поднимал полотенца с противней. — Тоже в долг возьмёшь?

— Нет, сразу расплачусь. Мне бы большой такой, фигуркой, — Арвиэль показал размер.

— А-а! Конём, бабой, рыбкой…

— Рыбкой давайте!

— Симке, что ль? — усмехнулся мельник.

— Нет, Мириаде, — честно ответил парень, исподтишка наблюдая за реакцией. — Речка сегодня мутная, вот и хочу расспросить, что у них там случилось.

Руки мельника дрогнули: жалобно хрупнув, пряничный хвост рассыпался на полотенце. Мирон отложил испорченную рыбку и взял другую, с глянцевой розовой глазурью по чешуе и красными плавниками.

— Ну, спроси. Нам ещё с ними жить и жить.

— Вот именно! — подхватил Арвиэль. — Вдруг водяной осерчал на что-то: купаться не даст, да и клёв испортит. Кстати, как там ваши окуньки, можно посмотреть? А то я в первый раз солю, хоть у вас поучусь.

— Ну, пойдём, — пожал плечами Мирон. Врать он любил и умел. Но так же хорошо чувствовал, когда делал это только себе во вред.

Спустились в подклет, хозяйственно обшитый тёсом по брёвнам.

— Надо же, какие — загляденье! — склонившись над бочкой, восхитился стражник. — Не слишком крупные, зато жирненькие, ровные — как на подбор. На продажу небось?

— Угу.

— Такими простую рябиновку закусывать — кощунство, только доброе вино. Верно?

— Угу.

— Повезло вам с уловом, Мирон, только вот… — Арвиэль поднял голову и проникновенно вгляделся в сумрачное лицо мельника, — способ, которым вы добыли этих окуньков, называется браконьерством.

— Хех…

— Ссориться я с вами не хочу, — стражник поднял руки ладонями вверх, изображая легендарные весы правосудия. — Могу предложить на выбор два варианта: либо я веду вас к господину Грайту, либо вы сейчас во всём чистосердечно признаётесь мне и отдаёте то, что взяли, — «весы» склонились вправо. — Ну?

— Не взял, а купил, — глядя в пол, буркнул мельник. — Серебром, между прочим, платил. Осталось полгорсти, так что забирай к шушелю, а от меня отвяжись.

— Чего… полгорсти? — сглотнув, выдавил парень. — Мирон что, этот гребень на порошок пустил?! А покупал у кого?!!

— Сам от продавца и знаешь, — тоскливо вздохнул мельник.

Увы, этого «сыщик» не знал. Зато воображение не подкачало. Представилась безумная картина: вот Мириада, злодейски хихикая, крадёт гребень и продаёт его мельнику, дабы накануне Свитлицы смыться из Истринки и прогулять выручку в каком-нибудь трактире на дальних озёрах, пока сваты ищут беглянку, в горести заламывая плавники. А к старому знакомому зашла для отвода глаз. Вот!

— Я-то знаю, но мы договорились на чистосердечное признание, а это значит, что вы мне сами всё рассказываете, а я слушаю и верю в ваше глубочайшее раскаяние! — назидательно разъяснил стражник. Похоже, гребень придётся нести в платочке с траурной ленточкой… впрочем, ленточку лучше повязать на себя, ибо глашатай дурных вестей заведомо не жилец.

— Ну ладно, — Мирон отошёл в уголок. Крякнула отодвигаемая доска, и в руках мельника появился худенький кулёк.

— Что это и где вы это купили? — Арвиэль высыпал на ладонь щепоть бурого порошка, пахнущего чем-то кислым.

— Ну, дык, сам он пришёл пять дней назад. Сказал, дескать, прикорм это для клёва, особенный: рыба слетается как вороньё на падаль, а потом засыпает и кверху брюхом всплывает — только успевай собирать. Я сперва не шибко поверил и на пробу взял. Смотрю, действительно, рыба сама из воды выпрыгивает — хоть на лету лови. Ну, и купил побольше…

— Кто к вам приходил-то?

— Ну, дык, Зосий же.

— Ага. Зосий. Кхм… — Этот тип в качестве преступника устраивал Арвиэля куда больше — давно хотелось гада на чём-нибудь горяченьком прищучить. — А вы не думали, что это не «сонный прикорм», а потрава какая-нибудь? Купит ваших окуньков тот же господин Грайт, и…

— Да не-е! — отмахнулся Мирон. — Я сперва прикорм на крысе амбарной проверил, потом рыбу на собаке, а затем уж сам попробовал. Все живы-здоровы… ну, кроме крысы, конечно, а вкуснотища такая — ум отъешь! Хошь сам отведать, а?

— Нет, спасибо, — стражник перед соблазном устоял, хоть и с трудом: ума и так маловато, чтоб набивать им урчащий желудок, и занять мозгов не у кого. Не у Симки же?

— Ну, тогда хоть пряник возьми в подарок от меня Мириаде…

— Нет уж, своей подруге я сам пряники дарить буду. Если хотите, можете перед дядькой Водником искупить вину вином, чтоб нас с вами совесть не мучила, что я вас ему с потрохами не сдал.

— А ты не сдашь?! — просиял Мирон.

— Не сдам. Городу мельник нужен, а пиявок нам и так хватает, притом не только речных…

Мирон окончательно успокоился, и к нему вернулась привычная расчётливость человека, способного не только давать в долг, но и платить по счетам.

— Тогда раз уж ты о моей совести печёшься, успокой её окончательно, — мельник покровительственно положил руку Арвиэлю на плечо. — Должок свой можешь отдать, когда деньги будут, и без процентов. Не в службу, а в дружбу — идёт?