Ярлыки - Гарольд Карлтон

Она поставила перед ним чашку.

— Перестаньте, Эдди, — сказала Маккензи. — Боюсь, что тоже захочу вас, если вы не остановитесь…

— Мне казалось, что вы из сексуально свободных людей? — Он повернулся к столу и взял чашку. — Значит, вы просто дразните меня? Это правда?

— Я вас хочу. Это так! — призналась она. — Хочу так, как никого и никогда не желала. Но я уже говорила вам — я не сплю со всеми подряд!

Он покачал головой.

— Я восхищаюсь вашими принципами. Поговорим о деле. Может быть, вы не будете такой лояльной после того, как выслушаете меня.

— В чем дело?

— Все упирается только в деньги. Что же еще? Я даже не представлял, что идет такое выкачивание денег.

— Не могу себе даже представить… Он снова покачал головой.

— Послушайте меня. Если ваш бизнес налажен как следует, то можно проследить расходование каждой копейки. Но здесь каждую неделю пропадает определенная сумма. Кто-то залезает в ваш карман, и я уверен, что это не ваши братья!

Она снова захохотала.

— Правильно, они обирают меня на огромные суммы…

— Каждую неделю расходуется двести пятьдесят долларов, это уже не мелочь! — заметил он. — Я начал проверку надежности помощников продавцов в двух магазинах, хотя это не мое дело.

— Нет, конечно. Это дело Реджи, но он слишком занят чтением колонки сплетен в «Уименз Уэр».

— А мне все равно. — Эд пожал плечами, его темно-синие глаза заманчиво искрились. — Я даже почувствовал себя шпионом!

— Ключи к кассам имеются только у меня, Реджи и Макса, — сказала ему Маккензи. — Папочка уже почти не появляется в магазинах.

— Как насчет Элистера?

— Иногда он забирает деньги, когда я прошу его об этом… — Она остановилась. — Он вам не нравится, не так ли?

Задавая ему вопрос, она уже была уверена, что это Элистер берет деньги из кассы. Именно поэтому он мог себе позволить «травку» лучшего качества. Об этом свидетельствовало постоянное отсутствие у него наличности и вообще, его отношение к деньгам. Они здорово поссорились по поводу его зарплаты, когда он официально стал получать деньги в «Голд!». Она поняла, что ему не хватит никаких денег! У него было явно преувеличенное представление о том, чего он стоит на самом деле!

— Я тоже постараюсь кое-что выведать, — сказала она Эду. — Может, у одной из продавщиц есть дружок, который приходит и уносит одежду, не заплатив.

— Может, и так, — заметил Эд с сомнением в голосе.

— Я постараюсь проводить больше времени в магазинах, — пообещала она. — В последнее время я была слишком занята. Мне нужно поддерживать контакты с покупателями. Если бы только у меня было больше времени и энергии!

Когда наконец Эд ушел, она позвонила врачу, которого кто-то рекомендовал ей. Ей пришлось пригрозить ему, что она совершит самоубийство, если он не примет ее сегодня же. Она никогда не была такой усталой. Маккензи вышла из дома и двинулась по направлению к Парк-авеню.

* * *

Корал не успела ничего понять, как новый дизайнер Анаис Дю Паскье уже продавала свои модели в отделе «Хедквотерз». В Нью-Йорке еще не видели подобных моделей. Они были явно навеяны Парижем. Покупательница попробовала качество шерстяной ткани и заявила:

— Филипп Ру, Курреж, Унгаро — их идеи объединены ангелом!

Уэйленд, стоявший неподалеку, только улыбался.

Майя чувствовала прилив вдохновения. Она работала удивительно быстро и представила новую коллекцию в «Хедквотерз» за две недели до Рождества. Уэйленд был поражен и обрадован. Он дал объявление в воскресном номере «Нью-Йорк тайме» на целую страницу о том, что в его бутике открывается «новый отдел работ нового прекрасного дизайнера…»

Анаис Дю Паскье была названа француженкой, «которая привнесла детали «от кутюр» в готовую одежду!» Коллекция состояла из двенадцати вещей. Великолепно исполненные, они несли в себе что-то новое, были изысканными, самого высокого класса. Они привлекали тысячи женщин — отнюдь не поклонниц «Битлз» или же стареющих хиппи. Коллекция разошлась в неделю.

Уэйленд был счастлив. Майя пришла к соглашению с изготовителем верхней одежды из Нью-Джерси, и продукция поставлялась прямо в «Хедквотерз». Уэйленд заказал партию одежды разных цветов и начал опасаться Корал.

Мир моды был постоянно насторожен и не мог не обратить внимания на Анаис Дю Паскье. В его офис звонили репортеры из «Уименз Уэр» и других модных журналов. Он понимал, что когда-нибудь кто-нибудь проговорится и Корал все узнает и никогда его не простит. Уэйленд пригласил ее на ужин и попытался прощупать ее мнение насчет Майи.

— Ее ошибку вполне можно понять, — заметил он, когда они уже перешли к десерту, — простить…

— Было бы великолепно! — Корал грубо рассмеялась. — Кого же ты хочешь, чтобы я простила? — спросила она его.

Они ужинали в «Руморз», ресторанчике, отделанном бархатом винного цвета. Там подавали блюда французской кухни, пианист тихо играл бродвейские мелодии, и великосветская публика с удовольствием посещала это заведение.

Корал отпила глоток кофе.

— Разве уже не настало время простить Майю? — нежно спросил ее Уэйленд.

Корал осторожно поставила крохотную чашечку на стол.

— Если бы ты видел кусок зеркала, который воткнулся в мою… — Она вся задрожала. — Я не собираюсь подставлять другую щеку, она может изуродовать и ее!

— Она ведь не желала навредить тебе, — продолжал настаивать Уэйленд.

Корал пристально посмотрела на него.

— Если ты мой друг, ты перестанешь просить за это отродье! Убийца! Ей повезло, что я не подала на нее в суд, она могла бы оказаться в тюрьме. Я знаю, что она здесь. У нее хватило наглости позвонить мне вчера из моего подъезда. Я сказала, что не стану встречаться с ней…

Уэйленд прекратил бесполезный разговор. Они допили кофе, обсуждая последние сплетни.

Вечер закончился в квартире Корал, где они продолжили беседу за рюмкой водки. Корал спросила его:

— Ты как-нибудь помогаешь Майе в ее работе?

— Ты считаешь, что я стану это делать? — ответил он ей вопросом на вопрос.

— Да. — Она закурила сигарету. — Ты всегда хорошо относился к ней, и она вовсю использовала твою слабость. Если ты позволишь ей снова воспользоваться твоей помощью и я об этом узнаю — мы враги навсегда.

Уэйленд допил свою водку, и у него воинственно оттопырилась нижняя губа.

— Почему ты считаешь, что меня заденет, если ты перестанешь упоминать мое имя в своем журнале? — резко спросил он.

Прежде чем ответить ему, Корал глубоко затянулась сигаретой.

— Мне кажется, что не так уж плохо, когда твои модели появляются на обложке моего журнала, да еще и со значительным текстом…