Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан

Рыцари двинулись чуть ли не в обратную сторону, по направлению к деревне, на которую днем раньше было совершено нападение. Когда они перед деревней свернули на узкую дорогу, тянущуюся через леса и луга, в сумерках перед ними появилась невысокая хрупкая фигурка.

— Свихнуться, это же девчушка из деревни! — Устав или волнуясь, Ханзи начинал употреблять просторечные выражения.

И он был прав. На девушке было то же платье, что при их первой встрече, ее светлые волосы, связанные полоской кожи, падали на спину. Через плечо был перекинут узелок, и она выглядела до смерти уставшей. Услышав топот копыт, она все же попыталась спрятаться в кусты у обочины дороги.

— Тебе не следует бояться! Это же мы! — крикнул ей Ханзи.

Девушка, вглядевшись в рыцарей, присела в глубоком реверансе.

— Благодарю вас, месье, за спасение моей деревни, — учтиво произнесла она. — Вы… Вы не причините мне зла? — неуверенно произнесла она.

— Куда ты собралась? — спросил Рюдигер. — Это дорога в Монтальбан.

Девушка пожала плечами.

— Сюда или туда — мне все равно. Жители деревни выгнали меня. Священник спас меня, ведь остальные хотели меня сжечь. Они говорили, что эти мужчины вчера явились из-за меня.

— Но почему? — Дитмар недоуменно пожал плечами. — Ты ведь не еретичка, не так ли?

Девушка опустила голову.

— Но я была ею когда-то, — призналась она. — Люди Монфора сожгли моих родителей. И наших друзей. Но я была так мала, что они пожалели меня. Но это было давно, еще когда с крестоносцами ездили епископы и настоятели. Один из них, Доминик, основал монастырь в Пруе для альбигойцев, которые отреклись от своей веры. Меня отправили туда, и я там воспитывалась. Но я не хотела становиться монашкой, поэтому вернулась в свою деревню.

— И теперь они винят тебя в очередном нападении. Какая глупость! — возмущался Ханзи. — Что будем с ней делать?

— Мы? — с усмешкой спросил Рюдигер.

— Ну, мы же не можем бросить ее на дороге, совсем одну. Мы…

— Нам следует довезти ее хотя бы до Монтальбана, — согласился Дитмар.

Рюдигер переводил взгляд с одного на другого. Ханзи смотрел на девушку с полной серьезностью, Дитмар, похоже, не питал к ней никаких чувств. Он только старательно пытался придать выражение благородства своему лицу.

— Но ты возьмешь ее к себе в седло, — сказал Рюдигер Ханзи, пытаясь скрыть улыбку. — Твой Вастл самый спокойный из всех.

Дитмар хотел было возмутиться и заявить, что его конь также не понесет, если на него посадить девушку, но тут он увидел, как прояснилось лицо Ханзи, и промолчал.

— Как тебя зовут? — через время спросил он девушку.

— Эсклармонда, — ответила она звонким голосом. — Как сестру графини Фуа, известной Совершенной. Но люди в деревне называли меня Клэр.

— Клэр… — пробормотал Ханзи и легко усадил девушку на лошадь.

Соломон из Кронаха, он же Жером де Париж, спешился во дворе крепости, намереваясь проверить, как продвигается постройка патерелл. До сих пор не были устранены замечания Мириам, и даже терпеливый лекарь начинал выходить из себя. Рабочие, которых предоставил ему Пьер де Монтальбан, были и глупыми, и ленивыми. Они не понимали, чего от них хотят, их вообще мало что интересовало.

В этот день ни одного рабочего не было видно, как и мастера. Однако вокруг катапульты ходил юный светловолосый рыцарь и, похоже, изучал внимательнейшим образом каждую деталь — и лебедки, и плеча, и крепежных рам. Когда он провел длинными тонкими пальцами по ложбинке, Соломону показалось, что перед ним призрак. Он напоминал ему другого молодого мужчину, с которым он строил когда-то модели соборов и рассчитывал их прочность. Этот юноша усердно и сосредоточенно пытался понять, как устроено орудие.

Соломон нащупал стену, чтобы опереться на нее, когда рыцарь поднял глаза. Это не мог быть…

— Добрый день, монсеньор! Вы мастер? Но что с вами, вы так побледнели?

Тот же звонкий высокий голос, дружелюбный, сочувствующий тон.

Соломон взял себя в руки. Это, конечно же, был не призрак. И теперь он рассмотрел сияющие синие глаза, которые заметно отличались от серых глаз прежнего подопечного лекаря. Это был… это должен быть…

— Дитмар! — вырвалось у лекаря. — Тебя зовут Дитмар!

Юный рыцарь нахмурился. Его явно изумило такое фамильярное обращение, но он не возмутился, как это сделал бы вспыльчивый мужчина его положения.

— Дитмар Орнемюнде из Лауэнштайна, — представился он. — А кто… вы?

На Соломоне было простое одеяние рабочего, короткая коричневая туника и черные штаны. Неудивительно, что юноша принял его за рабочего, в лучшем случае он выглядел как торговец. Однако в этот момент лекарь был слишком взволнован для учтивых ответов.

— Дитмар! Или лучше господин рыцарь, — простите, что так обратился к вам, но… Мне вдруг вспомнилось, как ваша мать однажды собиралась пеленать вас. В спешке, чтобы еврейка, хозяйка постоялого двора, не заметила, что вы не обрезаны. Хоть мы и называли вас Барухом…

Соломон улыбнулся, явно надеясь на понимание. И юноша улыбнулся ему в ответ. Немного смущенно — и это была улыбка Герлин. Соломон задумался. Почему он искал в нем лишь черты Дитриха? Ведь у Дитмара были глаза Герлин, ее полные губы — и заразительная манера улыбаться, чем спокойный Дитрих не обладал.

— Тогда вы… вы путешествовали с моей матерью, — неуверенно произнес Дитмар. — Но… Но… если вы были одним из рыцарей, которые сопровождали ее… Откуда вы можете знать…

Во время поездки с Герлин Соломон выдавал себя за христианского цирюльника, однако на парижском постоялом дворе не стал отрицать, что он иудей. Но об этом знали лишь Герлин, Авраам, Мириам и…

Соломон с восторгом наблюдал за тем, как мысли Дитмара отражались на его лице. Дитрих умел так же напряженно размышлять.

— Но вы не можете быть лекарем. Матушка сказала, что он погиб в Париже.

Соломон покачал головой:

— Меня спасли, Дитмар, но я не стал сообщать об этом Герлин. Она обрела счастье с Флорисом. Кем был я, чтобы…

Нахмурившись, Дитмар пристально смотрел на него, и Соломон закусил губу. Разумеется, юноша ничего не знал о том, что произошло между ним и его матерью.

— Это долгая история, — сказал Соломон. — Но да, я Соломон из Кронаха, и я еврей. Однако здесь этого никто не знает. В Монтальбане меня называют Жером де Париж. — Он слегка поклонился.

Дитмар заговорщицки улыбнулся:

— Тогда я тоже буду вас так называть. Но вам следует поведать мне свою историю. Мы можем где-то уединиться?

Соломон кивнул.

— Сейчас. Как только я осмотрю эти патереллы. Они…