Маска для канцлера - Ольга Валентеева

И лишь иногда сквозь этот мрак лучиками пробивались события вчерашнего дня. Я улыбалась, вспоминая слова Эдмонда, которые уже не ждала услышать. Кстати, Тьма была страшно недовольна и выражалась так, что у меня алели уши, но — маска действовала. Все-таки Эд был великим магом, даже без силы Тьмы. Иногда где-то в глубине души занозой грызла мысль, что все это — лишь благодарность за спасение. Не Эд ли говорил, что хочет сначала достичь некой определенности, а потом уже разбираться в чувствах? Но было письмо. И написано оно до того, как я устроила побег из тюрьмы. Значит, он не лгал.

Наконец, до казни остался всего час. Эд спрятал в потайной карман плаща маску — на всякий случай, сосредоточился — и вместо любимого мужчины рядом появился незнакомый остроносый тип с мышиными глазками.

— Не люблю, когда ты так делаешь, — сказала ему.

— Я тоже. Поэтому лучше маска. Но раз уж наши средства ограничены, пришлось.

До площади решили добираться пешком. На этот раз друзья оставили нас вдвоем — Феон порывался было пойти, но его остановила Конни. И правильно сделала. Зачем смотреть на чью-то смерть? В этом нет ничего привлекательного. По крайне мере, для меня.

Всю дорогу до площади Эд молчал. Я шла с ним под руку, но тоже не проронила ни слова. Только встревожено наблюдала, как краски покидают его лицо. Ему было тошно, но он все равно туда шел. Зачем? Чтобы, как и говорил, расставить все точки? Я обещала себе, что не позволю ему делать глупости. Не позволю закрывать собой все бреши в Виардани. И минувший день дал мне это право. Я просто хотела, чтобы Эд был счастлив, он это заслужил, что бы там не думали жители нашей страны.

Шум толпы на площади был слышен издалека. Я и не сомневалась — все-таки казнить должны были не абы кого, а самого канцлера Виардани. Мне хотелось бы остаться где-нибудь с краю, но Эд шагнул в толпу. Видимо, он призвал Тьму, потому что толпа расступалась перед нами. Люди будто сами не понимали, что делают и почему уступают дорогу, а мы уже оказались почти у эшафота. Осужденному, вопреки традиции четвертования, должны были отрубить голову.

— Все хорошо? — единственное, что спросила у Эда за все это время.

— Да, — тихо ответил он.

Я опустила голову. Оказаться бы на краю земли, но сама вызвалась. Значит, надо терпеть до конца.

Толпа пришла в волнение — на балконе появился король. Балкон располагался ближе других к месту казни, чтобы его величеству все было видно. Венден тоже казался измотанным. Еще больше, чем тогда, в кабинете. Сколько еще он сможет сдерживать демона? И стоит ли рассказать об этом Эдмонду, если Тьма не сказала?

Загудели трубы. Раздался мерный бой барабанов, и показалась телега. Заключенный стоял на коленях — точнее, ему помогали стоять стражники, иначе, уверена, он рухнул бы замертво. Маска надежно скрывала лицо — и создавала иллюзию. Из тех участков кожи, которые не скрывало серое рубище, ни один не остался здоровым. Кожу покрывали страшные ожоги, а местами виднелись едва запекшиеся раны. Я сжала локоть Эда. Он не отрывал глаз от жуткого зрелища. А на меня внезапно накатил такой ужас, что едва могла стоять на ногах.

Узника втащили на эшафот. Палач уже ждал — высокий, в черном балахоне, он проверял остроту топора.

— Жители Виардани, — зазвучал зычный голос кого-то из судейских, — сегодня на ваших глазах свершится правосудие седьмой ступени Эдры для Эдмонда Фердинанда Лауэра.

Это уж точно. Казнь не только для этого несчастного, но и для Эда.

— Он признан виновным в убийстве принцессы Затрии Шейлы, невесты милостью богов короля Виардани Вендена Первого. Приговор должен быть приведен в исполнение немедля.

Раздалась барабанная дробь. Узника подтолкнули вперед — он не сопротивлялся. Как вдруг раздался истошный женский крик:

— Стойте!

Кричали с такой силой, что было слышно даже сквозь гул толпы. Я не сразу заметила хрупкую женскую фигуру под королевским балконом. Зато Эд сжал мою руку до боли, и с губ его сорвалось:

— Мама.

Это — его мать? Он рванулся вперед. Я едва успела его перехватить.

«Тише, тише, — позвала мысленно, прося Тьму передать ему мои слова. — Тебя ведь пытаются выманить! Разве ты не понимаешь?»

«Нет, Лесса. Пусти!»

Но я держала, а темноволосая женщина в темно-синем платье, больше похожая на какую-нибудь из древних королев, сошедших с полотен, протягивала руки к Вендену:

— Ваше величество, я прошу вашего помилования для моего сына. Вы ведь знаете, что он не виноват. Так почему?

— Уведите её! — приказал Венден, отворачиваясь.

— Нет! — Женщина рванулась вперед. — Вы не можете так поступить! Иначе какой вы тогда король? Если жертвуете теми, кто предан вам, в угоду гордыне, однажды наступит день и час, когда вам некем будет жертвовать. И что тогда, ваше величество?

— Эта женщина безумна. Отведите её во дворец, — громче произнес король. Стражникам, наконец, удалось перехватить госпожу Лауэр, но увести её с площади удалось с трудом. Последнее, что я услышала — проклятия, которые она призывала на голову Вендена. А вот сам Эд был белее мела. Его руки дрожали. Я прижалась ближе, вцепилась в него изо всех сил. Снова забили барабаны. Палач взмахнул топором — и голова покатилась по эшафоту. Я отвернулась. Сильно тошнило, голова кружилась. Но, наверное, я была слишком дурным человеком, потому что думала не о том, кто только что потерял жизнь, а о своем любимом.

— Идем, — увлекла его за собой. — Здесь нам больше нечего делать.

К моему удивлению, Эд послушался. Он будто не понимал, что происходит вокруг. Заметила, как начали светлеть его волосы, а затем в них появилась рыжина. Черты лица тоже неуловимо менялись. Я ускорила шаг, стараясь как можно скорее вывести его из толпы. Но теперь никто не торопился расступаться. Наоборот, будто нарочно попадались на пути.

«Тьма! Сделай что-нибудь!» — попросила я.

«Если сделаю, части людей на площади не станет. Эд меня не контролирует».

Но люди уже и сами потянулись прочь. Некоторые, наоборот, рванули к эшафоту, надеясь достать часть одежды казненного — для магических ритуалов. Я увлекла Эда в какую-то нишу, образовавшуюся между двумя домами, раз уж выбраться с площади было нельзя, обняла, закрыла собой.

— Успокойся, — шептала, осторожно прикасаясь к плечам. — Все позади, слышишь? Надо просто взять себя в руки и уйти.

— Уйти? От себя не уйдешь, — раздался хриплый ответ.

— Эд, любимый, хороший мой, не надо. Это все подстроено, ты ведь должен понимать.

— Кем? Как? Никто не знал…

— Но твоя мама вряд ли не знала, где её сын, а дурные вести распространяются быстро. Особенно, если им помочь. Нам надо домой. Отдохнешь, и мы подумаем, что делать дальше. Ладно?

Эд молчал. Его взгляд оставался мутным. Нельзя было сюда его отпускать. Нужно было задержать любой ценой. Но разве я могла подумать, что все закончится именно так?