Фарс-мажор: Актеры и роли большой политики - Андрей Колесников

– А от чего зависит, есть запах или нет?

– А от того, откуда ветер подует, – объяснил технолог.

* * *

– Под патронтажем президента Владимира Владимировича Путина, – произнес академик Митенков, представлявший лауреатов.

Он хотел сказать «патронажем», конечно. И честно попытался все-таки сказать. Но у него, увы, еще два раза получился «патронтаж». И в принципе он не ошибся.

* * *

Один студент, поблагодарив за интереснейший разговор, попросил господина Путина подписать фотопортрет президента России – «на память для нашего техникума». Президент начал это делать, посадив студента рядом с собой, и в какой-то момент, занеся ручку над бумагой, озадаченно пробормотал:

– Число-то сегодня какое?

Студент растерянно посмотрел на него и жалобно пожал плечами. В этот момент у него, по-моему, не было шансов вспомнить даже свое имя.

* * *

Механики авиаполка «Нормандия-Неман» рассказывали мне, как легко они находили общий язык с французскими летчиками.

– Французский язык знаете? – с завистью спросил я у одного из наших, механика Юрия Максаева.

– Нет, конечно, – с недоумением ответил он. – Я же русский! Это был ответ победителя.

* * *

Фигурист Роман Костомаров рассказал одну историю. Он ехал за рулем на съемки «Танцев со звездами» в полной спортивной экипировке, как всегда крепко пристегнутый ремнями безопасности. Его остановил гаишник и удивленно спросил: «Ты что, иностранец?» – «Какой же я иностранец? – обиделся Роман Костомаров. – Я наш». – «А чего же ты тогда пристегнутый?» – «Да она у меня пищит, когда не пристегнешься», – честно ответил олимпийский чемпион. «Да я тебе сейчас все покажу!» – ответил ему гаишник и показал, как не пристегиваться и чтобы ничего при этом не пищало.

Задержали еще одного араба, который, поленившись идти взрывать автобусную станцию в Тель-Авиве, послал свою жену.

После совещания и короткой встречи с министром обороны Владимир Путин вышел к людям, которые несколько часов ждали его на свежем воздухе. «Что же он делает! – взволнованно прошептал сотрудник пресс-службы СибВО, стоявший рядом со мной. – В это время в Чите трезвых нет».

Президент, однако, не вступил в разговоры с читинцами. Может быть, его испугал дикий женский визг, раздавшийся с его появлением. Он прошел вдоль строя милиционеров, отделявших его от народа, внимательно разглядывая жаждущих одного его взгляда горожан, потом, что-то взвесив, пожал несколько рук и на прощание рассеянно улыбнулся всем сразу.

* * *

Когда я оказался у здания Манежа со стороны Александровского сада, огонь бушевал под крышей здания. Явно горели деревянные перекрытия. Пламя поднималось метров на 50 над крышей. В самом здании было черно от дыма, но огня я не увидел. Вокруг Манежа не было никакого оцепления. Я стоял шагах в 15 от стены. По понятным причинам было очень жарко. Рядом стояли и глазели на пожар десятки молодых людей. В основном они пришли в Александровский сад, чтобы попить пива и поцеловаться, а также поиграть с «однорукими бандитами» в подземном торговом комплексе «Манеж». Теперь все они, конечно, торчали под окнами горящего здания. В глазах подавляющего большинства людей было восхищение. Многие фотографировались на фоне пожара на память.

– Смотри, внучка, – сказал дедушка девочке лет семи, – и запоминай. Больше ты такого, может, никогда не увидишь.

* * *

У горящего Манежа появилась милиция. Милиционеры стали вытеснять толпу зевак из Александровского сада.

– Да ладно, все равно сюда ничего не упадет! – убеждала их стоявшая рядом со мной девушка. – Один раз в жизни такое посмотреть! Я как специально для этого из Иркутска приехала!

– Из-за ограды лучше видно, – объяснили ей, – взорваться все здесь может.

Мы были вынуждены отойти к Вечному огню. На фоне происходящего его пламя смотрелось довольно жалко.

Тем более что в этот момент рухнула часть перекрытий. Мне показалось, что они упали прямо на пожарные машины и на то место, где мы стояли пять минут назад.

– Ну! А ты говорила, что там безопасно! – рядом со мной оказались две девушки, одна из которых только что убеждала милиционеров, что там, где она стоит, ничего плохого произойти не может.

– Я дура, – признала девушка из Иркутска. Снова рухнули перекрытия.

– Ура! – закричали в толпе.

– Это в честь выборов президента! – крикнул парень, прижавшийся лицом к ограде Александровского сада. – 100 метров от кремлевской стены! Жалко, ветер в другую сторону!

* * *

– Странно нам с вами что-либо делить, – говорила пожилая интеллигентная азербайджанка русскому человеку, чей вид был близок к эталонному: русые волосы, курносый нос, в глазах – необъяснимый для нерезидента бесноватый азарт, изо рта – легкий запах вчерашнего тяжелого дня, плюс ко всему этому – полная потеря чувствительности к внешним раздражителям, жажда новых приключений и беспрекословная готовность поверить в любое чудо. – Странно! Почему нас заставляют не понимать друг друга? Давайте бороться с этим вместе!

– Я сейчас все объясню, – бесконечно устало сказал этот человек. – Значит, так. Я сегодня зашел с одним азербайджанцем в туалет. Вы понимаете, зачем?

Женщина торопливо кивнула.

– Мы зашли в разные кабинки. И кажется, что мы такие разные. Но! Опустошение желудка у нас шло по одному принципу. Это – главное. Почему этого никто не хочет понять?! – с горечью воскликнул гость съезда. – Ведь мы же живем среди людей! Все остальное – самоопределение, самобытность – все это отходит на второй план! А может быть, на третий! На первом – принцип единообразного опустошения желудка!

Он смотрел на нее с таким страданием, словно давно нуждался в слабительном.

У могилы Ясира Арафата люди теряли сознание. Но не от горя, а от тычков прикладами, от переломанных ребер и сдавленных легких. В результате нечеловеческих усилий полицейских вокруг могилы все-таки оставалось крошечное свободное пространство.

Я увидел бетонную плиту, лежащую в углублении около метра. Под ней теперь и покоился верный сын палестинского народа.

Вокруг плиты с задумчивыми лицами уже сидели лидеры боевых палестинских организаций. Их пинали желающие отдать дань памяти Ясиру Арафату. И те и другие были и сами уже полумертвые.

Я увидел, как палестинский полицейский автоматом остановил одного из пинающихся. В ответ тот неожиданно проворно оторвал полицейского от земли, взяв его за грудки. Полицейский не нашел ничего лучшего, как чмокнуть противника в губы. Тот от неожиданности выронил полицейского.

* * *

Полковник милиции и человек в штатском, представившийся командиром спецназовцев, минут десять о чем-то очень тихо разговаривали на повышенных тонах.

* * *