Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - Юлия Славачевская

— Мадам бин Гоблих! — заорала я во всю мощь легких. — Тут мужчины перепутали окна! Вообще-то они к вам!

Оборотни слиняли со скоростью звука. Видимо, моя училка произвела на них неизгладимое впечатление.

— Теперь нам никто не помешает. — Я уселась на кровать. — Итак: я сегодня выяснила, что ты демон.

Альм снова пожал плечами, как бы сообщая, что это не секрет.

— И у меня возникает целый ряд вопросов, — изучала я его в упор. — И первый из них: какого рожна тебе от меня надо?

Выражение физиономии Альма стало не просто ангельским, оно было фантастически безмятежным, как у даосийского монаха, полностью познавшего путь дао. Я не поверила. Я в последнее время вообще никому не верю! Даже себе.

— Не скажешь? — поинтересовалась я.

Мужчина жестами напомнил о невозможности говорить.

— Да не вопрос! — фыркнула и притащила ему стопку бумаги и перо. — Тогда напиши.

Демон как-то слишком довольно оскалился и покорно уселся писать исповедь.

Я проболталась по комнате минут пятнадцать, радуясь своему уму и находчивости. Спустя четверть часа Альм вручил мне два исписанных листка.

— Это что? Ронго-ронго[19]с острова Пасхи? — удивленно рассматривала я изображенных крокозябр, расползающихся в разные стороны. — А по-нормальному нельзя?

Альм схватил перо и размашисто черканул: «А по-нормальному я писать не умею!» — и уставился на меня невинными глазами агнца.

У меня возникла жгучая потребность прибить на месте этого поганца.

— Александра! — заорала снизу тетя. — Пора одеваться!

— Мы еще поговорим! — зловеще посулила я демону. И поскакала выполнять свои обязательства.

— Значит, это вы и есть?

— Нет, это не мы!

Кинофильм «Джентльмены удачи»

— Лучше отпустите меня поспать еще лет пятьсот! — орала я, пока меня запихивали в песочно-бежевое платье, выбранное для торжества. — В этом даже умереть нельзя!

— Почему? — меланхолично удивилась тетя, перебирая драгоценности.

— Потому что мертвые должны лежать! — бесновалась я. — А я так и застыну стоя! Хочу в пещеру!

— Уже поздно, — с сожалением ответила Лоретта, остановив выбор на фамильных украшениях гер Триммов. — Раньше надо было думать. Теперь туда такую дорогу протопчут — никакого уединения!

— А я на входе мадам Кастрацию посажу, — не сдавалась я. — И доступ к телу ограничу! Кто экзамен не сдал, тот достается бин Гоблих!

— Графини так себя не ведут, — укоризненно сделала мне замечание тетя, пока пара горничных расправляла кружева на этом танковом чехле.

— С меня начнется новая эра! — пообещала замученная невеста.

— Александра! — прикрикнула Лоретта, передавая горничной драгоценности. — Не забывайте — вы женщина!

— Я не женщина! — возмутилась жертва, не в состоянии опустить руки из-за пышных юбок. — Я постамент!

— Вы имели в виду статую? — подняла красивые брови графиня, отдавая команду меня обуть.

— Нет! — отвергла я подсказку, шатаясь под тяжестью множества слоев ткани. — Статую можно обхватить, а меня только оббежать!

— Вы привередничаете, — укорила меня тетя. — Прекрасное платье! И ваше ожерелье так потрясающе легло в квадратный вырез лифа!

— Слишком открыто, — помрачнела я. — Кроме ожерелья еще видны ребра!

— Это бюст, — улыбнулась тетя. — Причем очень соблазнительно выглядывающий из золотистых кружев тонкого плетения, столь изумительно оттеняющих вашу кожу.

— Он не выглядывает, он выскакивает! — скривилась я. — Причем без моей команды и с разбега.

— Черная неблагодарность! — попеняла мне Лоретта. — Этот туалет был одобрен высочайшей милостью!

— Когда успели? — нахмурилась я, подозрительно оглядывая видимую часть платья в поисках печати «Знак качества».

— Сегодня с утра возили, — похвасталась тетя. — Только недавно обратно вернули. Наверное, никак не могли оторваться от подобной красоты!

— Скорей обозреть, — пробурчала я, заподозрив грандиозный подвох.

Мне укрепили диадему в высокой прическе и чуть освежили макияж.

Когда я натягивала кружевные перчатки в тон платью, объявили о приходе герцога и маркиза.

— Все вон! — приказала Лоретта.

Мы остались одни. Тетя зачем-то влезла на стул и посыпала меня какой-то загадочной блестящей пудрой, мгновенно впитавшейся в ткань.

— Это что? — удивилась я, потихоньку отодвигаясь от странно ведущей себя тети.

— Оберег, — на полном серьезе ответила аристократка, слезая со стула и неожиданно целуя меня в щеку. — Удачи тебе, Саша!

— Спасибо! — расчувствовалась я. — Еще бы счастья чуть-чуть…

— Счастье, девочка, — грустно улыбнулась тетя, — это не для нас. У нас есть долг и обязанности. Довольствуйся этим.

— Нужно расширять возможности, — утешила я графиню. — Ищите и обрящете…

— Саша! — постучался в дверь канцлер. — Ты готова? Нам пора выезжать.

— Готова, — пробурчала я и пошлепала прямиком к своему «щастью», покачивая юбками и цепляясь ими за все подряд.

— Ты прекрасно выглядишь! — сделал мне комплимент жених, целуя кончики пальцев.

— И чувствую себя препогано, — проскрипела невеста. — Я вообще удивляюсь, как ты меня во всем этом нашел.

— Поехали! — остановил пререкания Леон, в свою очередь облобызав мне перчатки. — Нельзя заставлять королевскую семью ждать!

Я закатила глаза и прикусила язык, чтобы не напомнить: лично я ждала двести лет, а они не могут подождать пару часов. Смолчала — стала казаться умнее.

Меня с трудом усадили в карету. Поскольку оказалось, что, кроме меня и платья, там ни для кого места нет, то отправили невесту одну, в сопровождении взвода королевских гайдуков.

Я почувствовала себя Форт-Ноксом, замаскированным под капусту. Всю дорогу я сражалась с подолом, закрывающим мне обзор, неприятными предчувствиями, мешающими невеселым мыслям.

В общем и целом, из кареты достали ходячую и брюзжащую депрессию. Приятно познакомиться и отравить вам жизнь!

Можно я не буду описывать, как меня тащили к дверям бального зала? Потому что я за время так много и вычурно сказала, что мои спутники до сих пор пытались познать себя и найти пути для цветка лотоса, долбящего им мозг.