Отторжение - Инна Тронина

— Теперь поймёшь, что чувствовала эта девочка! — Озирский с трудом удерживался от новых ударов.

Другие наши пленники тоже задвигались. Кто-то из них был во френче, кто-то — в нижней рубахе. Но все, как один — с нательными крестами. Под сапогами оказались у кого носки, у кого — портянки. А вот от орденов и медалей зарябило в глазах. Судя по тому, как бравые ребята легко нам сдались, в боях храбростью не блистали.

Я за несколько секунд их всех рассмотрел — пока Оксанка в себя приходила. Божок, как всегда, оказался на высоте. Описал всех очень точно. Вон тот, толстый, с клоком волос на лбу, что ссал на лестнице. И второй — с чёрной бородкой. Третий — рыжий, со свежей юшкой* под носом. А вот на пузе у него пятна чужой крови. Интересно только, чьей?

А вот и те, о ком мы не слышали. Дядя лет за пятьдесят, в бороде — седые клочья. Руки в набухших венах, ногти грязные. А у пятого борода метлой висит почти до пояса. Скулы широкие, лохматые брови низко над глазами. Этот, похоже, до сих пор не осознал, что обстановка резко изменилась. Он всё пытался освободиться от наручников и почесать грудь под рубахой.

Шестой — совсем мальчишка. Младше даже того, что лежит в прихожей. Ему, наверное, и восемнадцати нет. Этакой щенок-монархист, который царских времён в глаза не видел. Надо от чего-то фанатеть — вот и задвинулся на бредовой идее. Его хотелось выпороть собственной же нагайкой, чтобы сначала молоко с губ вытер, а потом уже государственные дела решал.

Оксанка открыла глаза и с ужасом установилась на моё лицо в «рубоповке». Я влил ей в рот коньяк. Оксанка села, цепляясь за мой рукав. Я побоялся припадка, потому что тело её окаменело и задрожало. Бедняга ведь не понимает, что случилось. Может испугаться ещё больше. Подумает, что и мы её трахать будем.

Я стащил с себя маску и широко улыбнулся. Оксанка обомлела на месте.

— Рома?…

Уж нашего-то появления она никак не ожидала. Подошёл Андрей и накинул ей на плечи велюровый халат. Наверное, нашёл где-то в комнатах.

— Как видишь! — хрипло ответил я.

Озирский тоже снял маску, вытер ею лицо. Оксанка несмело улыбнулась, махнула рукой, будто отгоняя наваждение.

— Андрей?… Не может быть! Откуда вы здесь?…

Потом она схватила нас обоих за руки, прижалась лицом к нашим ладоням. И я почувствовал кожей Оксанкины тёплые слёзы.

— Как ты сюда попала? — спросил я. — И кто это такие?

Задержанные ещё толком не проморгалась. Но потихоньку они стали понимать, что их взяли и надели наручники. К тому же, улики налицо, и отвертеться будет невозможно. То, что нас всего двое, и нет никаких официальных лиц, их отнюдь не успокоило. Если мы — не менты, а бандиты, для них ещё хуже. Тем более что Оксана оказалась нашим человеком, а они её насиловали и пытали.

Расправа будет скорой и жестокой — это они постепенно поняли. Наше появление в квартире, как казалось, неприступной, были сродни страшной сказке. Но кто же они? Откуда взялись тут? Все шестеро пьяно моргали и трясли головами. Что делал седьмой, я не знаю. Андрей посадил его в угол, сцепив щиколотки и руки под коленями. Восьмой так и лежал за дверью. Наверное, ему повезло больше всех.

Оксанка не могла ничего сказать. Она только царапала наши рукава и всхлипывала. А потом как будто про что-то вспомнила и вскочила. Откуда только силы взялись? Она сначала встала на колени, потом — поднялась на ноги. Не назови девчонка меня по имени, решил бы, что ей вырвали язык. Или она сошла с ума, и никого не узнаёт. Но, похоже, причина была другая.

Я только сейчас увидел, что на полу расстелена скатерть. На ней — стаканы, бутылка, тарелки с остатками какой-то жратвы. Оксанка схватила Озирского за рукав и потащила к дверям, другой рукой указывая в сторону ванны. Наверное, захотела помыться. Она ведь такая аккуратистка, и нате — на что похожа!

Мы с трудом поняли, что Оксанка просит открыть задвижку. Взяв автомат наизготовку, Андрей выполнил её просьбу. Я поддерживал Оксанку, чтобы не упала. В ванной свет не горел. Но там точно кто-то был. И потому Озирский ворвался туда, как положено, распахнув дверь ногой.

Под потолком вспыхнула яркая лампочка, и мы увидели всё. Правда, не сразу поняли, что тут произошло. Ясно было одно — кругом кровь. На стенах, на полу, в самой ванне. У батареи, прикованный к ней наручниками, сидел человек — в одних джинсах. «Браслет» держался на левой руке, а правая свисала над ванной. С неё и капала кровь — потому что кисть валялась отдельно.

Видимо, Озирский тоже остолбенел от такого пейзажа. Он даже сразу не нашёлся, что сказать. Тут особенно пахло горелым мясом. Судя по всему, прижигали обрубок. Кровь текла слишком вяло. Ведь, судя по всему, руку отрубили недавно. Вот почему топор был в крови. Божок и это успел заметить…

Сюрприз, блин, ничего не скажешь! Интересно, кто это такой. По крайней мере, я его никогда не видел. Мужик небольшого роста, с чёрными густыми волосами. Смуглый, довольно хлипкий с виду — но это ещё ничего не значит. Вон, на Гая тоже не подумаешь, что может навалить сразу нескольких амбалов. Сначала я решил, что тип этот молодой. Но потом заметил перепаханное морщинами лицо. Конечно, руку отрубят — краше не станешь…

Оксанка рванулась к нему, как бешеная, обняла, начала целовать. А Андрей широко раскинул руки, вытаращил глаза и чуть не уронил автомат. Значит, они знакомы? Вот это я понимаю! Дело оказалось ещё интереснее, чем я думал.

— Падчах?! — ахнул шеф, не веря своим глазам.

Тут я заметил, что ноги пленника тоже скованы. Сам он, с ног до головы, облит как будто мясными помоями. Самое интересное, что мужик этот находился в полном сознании. Увидев Оксанку, а потом и нас, он скривил пересохшие губы.

— Вот и вернул ты мне долг за мать, Андрей. Мы в расчёте.

Похоже, он, единственный, ничему здесь не удивлялся. Сразу узнал шефа, назвал его по имени. И про мать упомянул. Да, Андрей рассказывал о взрыве «подземки» под Выборгом, где погиб убийца Марии Георгиевны — главарь местных «коммандос». Я тогда в Абхазии воевал, так что там был не при делах.

— Что произошло, наконец?! — крикнул Озирский, отцепляя пленника от батареи. Ключи от наручников он изъял при шмоне. — Можете вы объяснить или нет? Когда всё это случилось? — Он указал на отрубленную руку. — Тут холодильник есть? Или лоджия, чтобы снегу набрать?

— Поздно уже, — совершенно спокойно ответил Падчах, оглядывая обрубок руки и кисть. — Если бы сразу на холод… Но не было возможности. Да и зачем? Кто знал, что вы появитесь? А они нас всё равно прикончить хотели. Но ты, Андрей, не расстраивайся. Левой рукой я владею не хуже, чем правой. Причём — с самого рождения…

— Падчах, значит, вы нашли Оксану? Я просил Филиппа вам передать…

— Знаю, что ты ездил к нему в Финляндию. Как видишь, Оксану я нашёл. Прости, что не доставил в целости.

— Ладно, что вы оба живы… Надо в «Склиф» ехать, срочно! — Озирский достал мобильный телефон из нагрудного кармана.