Маленькая девочка из "Метрополя" - Людмила Петрушевская

Это уже, так сказать, наше дело, смотреть дальше, после того как свет зажгли и все пошли вон.

Кончается последний акт, тут и начинается пьеса.

Там, уже за гранью литературы, часто и за гранью реальности, протекает известное нам существование погибших душенек, Психей.

Тема литературы — глядеть, что же происходит там, в могиле.

Похороненные, отпетые (во всех смыслах), вспоминаемые с легкими угрызениями совести, как вы все там поживаете? Вы ведь знаете, что никакие мольбы, слезы, письма и звонки, никакие угрозы принять газ (цитата из собственного рассказа) и устраниться из «твоей жизни» не помогут, только еще больше напугают, еще дальше оттолкнут. О, как тяжело быть реальным воплощением чьей-то любви! Воплощению тяжела любовь! Не привыкай ко мне, молит он (опять явилась самоцитата).

Все бабы это прошли. Маленькие сопливки на круглосуточном дежурстве у телефона, взрослеющие девы, полные красоты и вопросов, зрелые женщины, тяготеющие к самоубийству, — все они оказывались погребенными под собственной рухнувшей любовью, под огромными колоннами, уже воздвигнутыми, чтобы поддерживать кров будущего дома — дома, полного детей, окруженного садом, где звучит музыка, растут розы, где вечерами собирается милая компания во главе с хозяином («Сказка сказок», часть под названием «белая вечность»). Дом, милый дом. Но внезапно хозяин смылся, дети одичали, кошка умерла… Сад выцвел.

Вот тут и должна начинаться женская проза.

Там, где автор-мужчина у камина с собакой во главе перебирает имена — Натали, Ида, Маруся, далее идут Роза-Рая… — там мы склоним знамена и смотрим внимательно, как она протекает дальше, жизнь брошенных, но оставшихся в живых.

Нина Заречная, нищая актерка на роли субреток, горничных, третьих дам на балу, сидит у свечки и, промахиваясь после выпитого, штопает мужской чулок. На койке храпит пьяный гример. Это его номер в гостинице.

Проститутка Дуня Вырина пришла домой, на чердак, мокрохвостая с дождя, и принесла под мышкой хлеб, покормить детей. В кошелке также бутылка ренского, для себя.

Сонька Мармеладова, брошенная Родионом, помирает от сифилиса под крылом все той же бабки Мармеладовой. Младшая сестра уже на улице.

Дальше, дальше. Растворяются жилые могилки, свет падает туда, где они, мертвые, обитают, они воздымают свои погасшие лица. Оставьте этих женщин. Они не ваши.

Мне пришлось столкнуться с проблемой, которая, видимо, затрагивает многих родителей, дети которых живут, к примеру, в буддийских монастырях города Дарамсала, в китайских общежитиях г. Ченьду или в кибуцах знаете где. А также в гостях у друзей-куроводов в г. Лагос в Нигерии, или в поселке гор. типа Йейл 15 км от всех у чужого компа, или в деревне Ушуая на Огненной Земле, или когда эти дети везут в купейном вагоне поезда Москва—Улан-Батор в ящиках багаж, разборного бумажного коня (3 м в холке, длиной в «уазик») из Лейпцига via Петербург в степь близ населенного пункта Лунэ (Срединная Монголия), где, сколотив и склеив, и оставляют его на воздухе, а затем фотографируют, т. к. это концептуальное искусство, везти такого коня пять суток и собирать и ставить его в степи, а потом и покидать там. Где на него будут любоваться орлы и настоящие кони, а также их всадники.

Во всех этих местах, к сожалению, в интернет-кафе нет русского алфавита. И приходится пользоваться чужой азбукой, чтобы спросить у ребенка, что он ел и как погода. А ребенок чтобы ответил, сейчас ему послать деньги или послезавтра.

Душа не лежала у меня писать латиницей. И я стала изобретать алфавит, которой впоследствии назвала «Николаица». Почему — скажу в дальнейшем.

Сначала дело пошло так, что мой адресат меня не понял. (Я просто ошиблась и общие для многих алфавитов буквы «а», «е» и «о» взяла из кириллицы.) Письмо выглядело приблизительно так: djrjgfjf mjjf dtvjtchkf! Gdt ght ty?

Моя дорогая djtchkf отвечала мне из индийской деревни Мак-Леод, что tuy, mam, tche-t pereputala, ja nie ponyala ni figa.

Затем дело пошло лучше, я постаралась использовать только латиницу, создала из нее кириллицу и написала для начала такую фразу:

(Это был первый вариант, начальный.)

Самое большое затруднение, как видно, с самого начала возникло с буквой «Я».

Некоторые предложили эту букву писать наоборот, как «R».

(Дальнейшие примеры из Пушкина.)

Итак:

О НЕТ!

НЕТ, НЕТ!

И тогда я вспомнила, что имеется хороший и нигде не используемый знак &! И получилось так:

Однако что-то тут было не то.

Я долго размышляла над буквой «д».

И нашла!

Ура.

Так. Надо искать букву «Ш».

Я знала уже, что какие-то граждане используют для этого невинную букву «w».

То есть шишка как «wuwKa»!

Wuw! (Это не «уау», а русское «шиш».)

Попробуем так: три буквы l подряд:

А как изобразить букву «ж»?

Некоторые умы предлагают употреблять для этого букву «j».

Читается все-таки с трудом это «увайение». Ничего не попишешь.

Пришлось найти такой значок, как #.

Букву «л» пришлось для красоты составлять из J и l.

Я так подробно останавливаюсь на этом процессе, поскольку он у меня занял много времени. Привыкать к нему тоже надо постепенно (как к моим рассказам. Я их пишу хорошо если раз в месяц, а читатель читает всем скопом за ночь. Потом ругается. Паузы! Нужны паузы! 1 рассказ в день, рецепт).