Злые ветры Запада - Дмитрий Манасыпов

Лестница. Черт, это же хренова лестница, ведущая наверх. Железные ступеньки с облезшей и повисшей краской, тонкие перила, зовущие взяться за них, чтобы сделать первый шаг на пути к свободе. Или к смерти, тут уж как выйдет.

Металл не должен хрустеть. Этот хрустел. То ли от дряхлости, то ли от тонкого льда на нем. Держать одной рукой винтовку, а второй вцепиться в поручни легко. Когда не ждешь, что тебя хотят прикончить. Или сожрать. А здесь одно никак не противоречило другому.

Наверху кто-то был. Прямо у стены темнел сидящий силуэт. Не двигающийся. Подсветить, присмотреться… Ясно.

Мумии не могут пахнуть, особенно в холоде. Умерший высох незадолго до появления здесь нормального живого рейнджера. Вот и еще один брат Новой Церкви. Интересно, обидится ли Господь, если снять с него наплечники и нагрудник? Если обидится Марк… так это будет здорово. Ведь обижаются только живые люди.

Не то чтобы неожиданно получилось уверовать в истинного Бога. Нет. Материал на кажущуюся несерьезной защиту шел хороший. Вряд ли у кого-то из Седьмого рейнджерского нашлось бы что-то похожее. Как-то довелось увидеть рикошет от наплечника Марка. А стрелял не кто-то там, а Пес Мак-Гратт. А он стрелять умел. И целился как раз в виднеющееся плечо командора. Из «шарпа». Вот только пуля не взяла наплечник. И вряд ли из-за святой силы распятия, намертво впаянного в металл.

Лишь бы ремни оставались целыми. Почему их не сняли раньше? Не стоило забивать голову. Спасибо за подарок. А ремни оказались не из кожи. Текстиль и синтетика, сталь с хромированием, целые и невредимые. Лишь жесткие от холода, твердые, почти как дерево. Спасибо еще раз, воин Церкви. Ты, возможно, спас чертова язычника.

Сюрприз Козлоногому и его деткам. Добраться до человечка стало чуть сложнее. Это хорошо. И вперед, раз дорога стала чуть короче, а цель – ближе.

Замереть… Треск впереди странный. Где-то такой слышал не так давно… В Вегасе, в холле гостиницы. Хозяйка не экономила на освещении, даже длинные лампы дневного света были. Вот они так и трещали, помаргивая. Почему здесь?

Коридор уходил вдаль длинной сероватой кишкой. В конце, в такт треску, уже начали помаргивать бледные блики. Стены выровнялись, камень уступил место целым бетонным плитам. Потеки непонятного дерьма пропали, оставив только едкий запах. Насекомых не убавилось, даже наоборот.

«Винчестер» смотрел вперед, чуть вздрагивая в ритме шага. Торопиться не стоило, закрытые помещения суеты не терпят. Каждый поворот может скрывать что угодно. От «гатлинга» на станке до подарка в виде командора. Хотя в командора верилось слабо.

Подошва чем-то хрустнула. Не чем-то… А щепками, лежащими чересчур ровно. Пришлось замереть, когда дальше звякнуло. Еще одна драгоценная световая палочка пошла в ход. Черт… да здесь точно располагался склад.

Доски от ящиков. Стандартных армейских темно-зеленых ящиков с крепкими петлями и замками. Размолотые в труху, хрустящие под ногами, они усеивали бетон плотным слоем. Тут и там, повсюду. Как хороший бык потоптался или джаггер. Да и какая разница, если уж разбираться? Все равно идти вперед и не сворачивать. Тем более что сворачивать пока некуда.

Треснуло чуть сильнее. Блики впереди заморгали, зашипело злой кошкой или подгорающим беконом. Запахло плавящейся проводкой, как пару раз случалось в броневике. Еле заметно сыпануло россыпью искр. Не хватало еще продираться через огонь, если вдруг вспыхнет. Зато получится согреться.

Холод не отступал. Пронизывающий и не дающий долго стоять на месте, почему-то разрешивший не замерзать текущей по стенам дряни. Выбивающий наружу парок и заставляющий поджимать замерзшие пальцы на ногах.

Из-за поворота, становящегося все ближе, доносился только треск. И запах сгоревших проводов. И больше ничего.

Идти пришлось медленнее и аккуратнее. Вроде бы вышло не домалывать остатки досок и не звенеть металлом. Так даже хуже. Напряжение накатывало не хуже холода. Злость и желание пробраться к Изабель, оставшейся наверху без него. Хотя, судя по всему, за нее переживать надо куда меньше. Но терять ее, только-только получив у судьбы назад, он не желал. Именно не желал. Изабель стоит всего ада, что надо пройти. Еще как стоит.

Трещавших и плюющихся искрами длинных тусклых ламп хватило на чуть-чуть. Но рассмотреть достаточно длинный прямой тоннель получилось. Ящиков оказалось много. Прямо идеальная позиция для стрельбы, если есть по кому стрелять. Что в них, интересно?

Рассмотреть не вышло. Все же Козлоногий отправлял вниз не только совсем бесполезных уродов и уродцев.

В лицо брызнуло острыми мелкими щепками. Пуля из чего-то куда серьезнее «винчестера» разнесла патронный ящик. Резануло по подбородку, обжигая и пуская кровь. Но не убивая и не раня серьезно. Пригнуться? Нет, не поможет. Только стрелять в ответ и пытаться понять – сколько?

Стрелять в моргающем мертвенно-бледном освещении – та еще дерьмовая затея. И повезет, если случится лишь один стрелок с той стороны. Но выбора не оставалось. У того, ждавшего впереди, ствол круче. И настолько, что очень хочется получить его для себя.

Рычаг «винчестера» щелкнул почти одновременно с грохотом выстрела. Сейчас важна скорость двух первых. Надавить на нервы, пройти три-четыре ярда вперед, увидеть и попасть с третьего. А раз так… то рычаг должен просто летать. Вперед-назад, вперед-назад, сразу после грохота сгорающего пороха.

Блики прыгали по стенам и потолку. Вспышка, и рядом с ухом взвизгнула острая стальная оса. Чуть не ужалила, но пока только взвизгнула. Обожгла раскаленным от скорости воздухом, но пожалела.

«Винчестер» ответил стремительно, нашарив ссутуленный силуэт у стены. Первый свинцовый поцелуй пришелся в плечо, второй в грудь. Стрелок глухо вскрикнул, падая.

Не позволить встать! Не дать поднять оружие! Не жалеть патронов и не думать о грохоте перестрелки! К нему, в несколько прыжков, на ходу перезаряжая и помня про оставшиеся два заряда. В упор, в бледное пятно лица, чтобы наверняка…

Встать на колено, прикрываясь еле держащейся пирамидой ящиков, не спасших стрелка. Взять в прицел проем впереди, понимая, что патрон один. Ждать… ждать… слушать, отсекая все лишнее.

Треск ламп. Шорох сотен лапок тараканов и прочей ползучей дряни. Капающая позади вода. Шелестящая страница желтой старой газеты сбоку. И все. Пока это все.

Перезарядить и перекинуть ремень винтовки через грудь, повесив на правый бок. Если что – успеет, уверен. Что тут у нас?

Улыбка наверняка напоминала перекошенную гримасу, появляющуюся только после настоящего отчаяния. «Ли-вольверин», полуавтоматический многозарядный карабин. И два заряженных магазина к нему, оттягивающих брезентовый подсумок на поясе стрелка. И вяленая говядина в полосках. Говядина, а не что-то другое. Ее вкус знает каждый «пустынный брат», сожравший таких полосок больше, чем цыплята полковника Сандерса на его фермах склевывают кукурузы или маиса.

Жевал, пытаясь запихнуть магазины в собственные подсумки. Получилось, хотя один явно желал треснуть, порвавшись. Есть хотелось очень сильно. Пару раз даже прикусил собственную щеку, не совладав с урчащим желудком, подстегивающим и заставляющим торопиться.