Собиратели ракушек - Розамунда Пилчер

Вот и боярышниковая изгородь, и калитка. Антония запыхалась. Облокотившись о калитку, она постояла с минуту, потом вошла в сад. Краем глаза она уловила какое-то движение и посмотрела в ту сторону: высокий длинноногий парень, не Ноэль, а какой-то незнакомый молодой человек, катил тачку по извилистой тропинке, что вела с огорода. Он поднырнул под бельевую веревку и направил тачку между старой яблоней и грушей.

Антония захлопнула калитку. Стук привлек внимание длинного парня, и он поднял голову.

— Доброе утро! — крикнул он и покатил свою скрипучую тачку по направлению к калитке.

Антония ждала. Возле кострища парень остановился, поставил тачку и выпрямился. На нем были выгоревшие, заплатанные джинсы, заправленные в резиновые сапоги, и старый пуловер, из-под которого выглядывала ярко-голубая рубашка. И словно под цвет рубашки ярко-голубые глаза на загорелом лице.

— Денек сегодня славный! — сказал он, подходя к Антонии.

— Замечательный денек!

— Гуляли?

— Дошла до моста.

— Должно быть, вы — Антония?

— Да.

— Миссис Килинг сказала мне, что вы должны приехать.

— А кто вы, я не знаю…

— Садовник. Данус Мьюирфильд. Сегодня я не должен работать, но пришел помочь с уборкой. Вот жгу мусор.

На тачке лежали картонные коробки, пачки старых газет и длинные вилы. Данус взял вилы и начал ворошить пепел в кострище.

— Там груды хлама. Я вчера поднималась на чердак, — сказала Антония.

— Ничего, справимся. У нас целый день впереди.

Антонии понравилось это «у нас». Значит, он и ее имеет в виду, не то что Ноэль, который вчера так холодно отверг ее робкое предложение помочь ему. Данус, похоже, даже зовет ее на помощь.

— Я еще не завтракала, сейчас перекушу чего-нибудь и приду вам помогать.

— Миссис Килинг на кухне, варит яйца.

Антония улыбнулась:

— Я так надеялась, что это и будут вареные яйца.

Но Данус не улыбнулся в ответ.

— Так идите и съешьте их, — сказал он и, воткнув вилы в землю, начал сминать газеты. — На голодный желудок много не наработаешь.

Нэнси Чемберлейн, спокойно сжимая баранку руками в перчатках из свиной кожи, уверенно вела машину через сияющий, залитый солнцем Котсуолдс. Она ехала в «Подмор Тэтч» на ланч к матери в прекраснейшем расположении духа, чему способствовал ряд обстоятельств. Начать с того, что дивный солнечный день, который неожиданно пришел на смену беспросветному дождю, благотворно подействовал не только на нее, но и на все ее семейство, и дети за завтраком не ссорились. Джордж обошелся без едких замечаний по поводу воскресных сосисок, а миссис Крофтвей по собственной инициативе предложила выгулять днем собак.

Хорошо, что не надо было готовить обильный воскресный ланч, и у нее хватило времени на все: привести себя в порядок (она надела свой самый красивый жакет, юбку и крепдешиновую блузку с завязывающимся бантом воротником); отвезти Мелани и Руперта к Уэйнрайтам; проводить Джорджа на епархиальное собрание и даже самой побывать в церкви. Всякий раз после посещения храма Нэнси охватывали доброта и благочестие, так же как после посещения собрания комитета ее охватывало сознание собственной значимости. На этот раз она вполне соответствовала созданному в собственном представлении образу: деловая, энергичная провинциальная дама, которая умеет все хорошо организовать: дети приглашены на весь день к своим друзьям в хороший, уважаемый всеми дом. Муж занят достойной деятельностью, прислуга преданно исполняет свой долг.

Сознание собственной значимости наполнило Нэнси не совсем привычной спокойной уверенностью, и она начала планировать, что сделает и скажет во время визита к матери. В удобный момент, когда они останутся одни, она заговорит о картинах Лоренса Стерна. Упомянет, за какую огромную сумму была продана картина «У источника», укажет, что просто нелепо не проявить дальновидность и не воспользоваться таким высоким спросом на картины деда. В любую минуту ситуация может измениться. Нэнси представляла, как она спокойно приводит все эти доводы, давая понять, что думает только о благе матери.

Конечно же, нужно избавиться от панно, которые висят на лестничной площадке возле спальни Пенелопы, ведь никто их там не видит, и они просто никому не нужны. «Собирателей ракушек», безусловно, нельзя продавать, об этом и речи быть не может, мать, да и все они так любят эту картину: она неотделима от материнской жизни. Но все же стоит повторить слова Джорджа и вообще вести разговор по-деловому: предложить заново оценить картину и переоформить страховку. Надо полагать, Пенелопа — она ведь так трепетно относится к своему сокровищу — не станет возражать против столь разумного предложения, свидетельствующего лишь о том, какая заботливая у нее дочь.

Дорога взобралась на холм, потом стала спускаться в долину; сверкая кровлями в ярких солнечных лучах, открылась деревня. Похоже, все, кроме ее родственников, отдыхают по домам. Столбик дыма поднимался лишь над садом Пенелопы. Нэнси так увлеклась планами продажи панно и получения сотен тысяч столь желанных фунтов, что совершенно забыла об уборке, ради которой и был объявлен семейный сбор. Только бы ее не втянули в какую-нибудь грязную работу, не стоять же ей у костра в выходном костюме.

Церковные часы пробили половину первого, когда Нэнси въехала в ворота и остановила машину у распахнутой настежь входной двери. Возле гаража стоял старый «ягуар» Ноэля, к стене дома был прислонен неизвестно чей велосипед, в сторонке были сложены вещи, которые нельзя было сжечь: весы для взвешивания младенцев, кукольная коляска без колеса, две железные кровати, два ночных горшка, — ими предстояло распорядиться как-то иначе. Нэнси прошла мимо них и вошла в дом.

— Мамочка!

По кухне, как всегда, плыли вкусные ароматы: жареный барашек, мята, только что нарезанный лимон. Нэнси вспомнилось детство, огромная кухня в цокольном этаже на Оукли-стрит, обильная вкусная еда.

— Мамочка!

— Я здесь.

Нэнси нашла мать в оранжерее, та стояла, о чем-то размышляя. Она даже не соизволила принарядиться, подумала Нэнси, не то что я. Вечно мать ходит в каком-то старье: бумажная юбка, ситцевая блузка с потертым воротничком, штопаный джемпер с закатанными до локтей рукавами. Нэнси положила на стул свою сумочку из кожи ящерицы, стянула перчатки и подошла поцеловать мать.

— Что ты тут делаешь? — спросила она.

— Решаю, где накрыть стол. Хотела в столовой, а потом подумала, почему бы не здесь? Теплынь такая, что можно даже распахнуть дверь в сад. Посмотри, какие фрезии, я их просто обожаю! Рада тебя видеть, Нэнси, ты замечательно выглядишь. Как ты смотришь на то, что мы расположимся здесь? Баранину Ноэль нарежет на кухне, и мы с тарелками придем сюда. Это будет первый пикник в этом году, к тому же все, наверное, здорово перепачкались, а так можно не наводить лоск.