Кофейные истории - Софья Ролдугина

– А ему-то зачем? – хмыкнул Эллис. Лайзо только улыбнулся хитро и развел руками:

– Сам Эсмонд-то и не помнит ничего подобного. Но перепутать немудрено было – волосы-то Пэтси не стриг, кудрявые носил, длинные, что у девицы. Бороду брил, усов не жаловал. Как тут с пьяных глаз не ошибиться?

– Я бы не ошибся, – авторитетно заявил детектив и прищелкнул пальцами: – Кстати! А не была ли та бутылка подарком невесты? Тем, гм, – он быстро оглянулся на меня, – «любовным зельем»? Тогда все становится на свои места. Патрик Морель, желая подшутить над соперником, делится с ним напитком. Палмер испытывает… – снова этот взгляд, – вполне понятные чувства. Разумеется, действие состава приписывают эффекту опьянения. Кажется, с этим ясно… Вы что-то хотели сказать, Виржиния?

– Да, – кивнула я. Сделать бы Эллису замечание, но он ведь неисправим – все равно продолжит звать меня по имени даже в присутствии посторонних. Остается утешаться тем, что мистер Калле на сплетника не похож, а Лайзо… он, пожалуй, на особом положении. – Подумайте вот о чем. Если ваше предположение верно и Морель предложил Палмеру вина с «любовным зельем», не значит ли это, что он сам был введен в заблуждение?

Эллис настороженно замер. Оранжевые солнечные лучи падали только на одну половину лица, и оно казалось наполовину парализованным, гротескным.

– Поясните, леди.

– На вечере памяти мне пришлось выслушать много историй о Мореле, – начала я, чувствуя себя не слишком уверенно. – И у меня не сложилось впечатления, что он был склонен к шуткам, отдающим дурным вкусом. Мореля редко видели пьяным, он был неизменно вежлив с поклонницами, не скандалил по пустякам с режиссером и не сорил деньгами…

– Это потому, что Пэтси помнил то время, когда он был беден, – неожиданно зло произнес Эрвин. – Помнил, как мы добирались до Аксонии, довольствуясь порой одними гнилыми овощами на завтрак и ужин. Горячая пища, свежая постель, да хотя бы крыша над головой – об этом и мечтать не приходилось! Слава и богатство достались нам тяжело. Каждый рейн, каждый восхищенный взгляд – награда за труды, а не подарок. А разбрасываются обычно тем, что достается легко.

На лице Эллиса появилась скука. Он, конечно, терпеливо позволил художнику закончить его пламенную речь, но уже к середине ее, вероятно, принялся обдумывать свои гипотезы.

– Можно поспорить с последним утверждением, – произнес детектив, когда Эрвин договорил. – Однако в целом мысль ваша мне ясна. Как и ваша, леди Виржиния. Вы хотите сказать, что Морель не мог устроить такой жестокий розыгрыш?

– Да не жестокий же! – не выдержала я и нахмурилась раздраженно. – Глупый. Представьте, что на празднике кто-то открывает бутылку. Маловероятно, что ее осушит один человек. Наверняка каждый захочет попробовать хотя бы по бокалу. И что из этого выйдет?

Эрвин Калле от чего-то густо покраснел и поспешил запить свои мысли крепким кофе. А Эллис рассмеялся:

– Да уж, ненависть всей труппы ему была бы обеспечена. Соглашусь с вами, леди. Похоже, что Морель сам не догадывался, чем угощает своего соперника по сцене. Вопрос в том, откуда к нему попала эта бутылка…

– Возможно, эта невеста – брачная аферистка? – с небрежно-самоуверенным видом знатока предположил Лайзо.

– Тебе видней, – с неуловимой иронией ответил Эллис.

– Но она же мертва! – взволнованно подскочил художник, случайно толкнув столик. Моя чашка была полной, и кофе выплеснулся на стол некрасивым пятном. – Мертва! С чего бы ей быть мертвой, если в смерти Пэтси виновата она? Кто мог…

– Погодите, погодите! – поспешно перебил его Эллис и, поднявшись, надавил ему на плечи: – Присядьте. Успокойтесь. Никто пока не знает, что там случилось с несчастной девушкой… и существовала ли она вообще. Вот наведаемся в ее жилище, и я тогда смогу сделать кое-какие выводы, но сейчас – увольте. И следует помнить, что главная версия пока – доведение до самоубийства с целью получения денег. Тех самых, выигранных на скачках. Поэтому можно рассмотреть, например, вариант с бандой аферистов.

– Это как? – Художник беспомощно плюхнулся обратно на стул. – Вы же не думаете, что невест было… несколько?

Эллис переглянулся с Лайзо – и оба они расхохотались. Уж не знаю, что почувствовал мистер Калле, а вот мне стало обидно. Не все так хорошо разбираются в преступном мире. Для неспециалиста путаться в терминах и понятиях ничуть не стыдно. Ведь Георг, к примеру, не смеется, когда Эллис называет «чаем» и листья бхаратского кустарника, и мятно-липовый настой с медом, и отвар из ромашки.

Поймав мой недовольный взгляд, Лайзо поперхнулся смешком и мгновенно посерьезнел:

– Возможно, в Бромли и впрямь работает банда юных красавиц, но вряд ли. Я могу, конечно, спросить у ма… – он посмотрел на Эрвина и сообразил, видимо, что тот не знает, откуда появился у строгой леди Виржинии красивый и сведущий в сыскном деле водитель. – …спросить у своего информатора, не появилось ли новеньких среди охотниц за богачами.

– А спроси, – неожиданно оживился Эллис. – Я сам хотел порасспросить своих людей, но у тебя источник, пожалуй, даже более надежный. Что же касается состава преступной группы, леди Виржиния, то я бы предположил сговор между конторой, которая принимает ставки, и некой «вольной художницей», вытягивающей деньги из обеспеченных любовников. К примеру, служка из конторы дает наводку, девушка обрабатывает клиента, а деньги делятся соответственно затраченным усилиям. В пользу этой версии говорит и история Макмаффина, – взмахнул он газетной вырезкой и задумчиво сощурился. – Кто знает, не был ли тот молодой эсквайр первой ласточкой, первой неудачной попыткой присвоить деньги?

– Возможно, – согласилась я. Предположение было разумным. – А сейчас, господа, давайте пересядем за другой столик. Здесь скатерть перепачкана кофе. Эту Мадлен унесет, а мы пока можем продолжить обсуждение…

Эрвин только сейчас понял, что он натворил со столиком, и принялся смущенно извиняться. Обменявшись традиционным «Я был так неловок…» – «Ах, оставьте…», мы продолжили разговор. Точнее, это Лайзо продолжил рассказ, а мы стали внимательно слушать.

Эсмонд Палмер воистину оказался кладезем всевозможных сплетен о Мореле. Пожалуй, если бы я не устраивала вечера памяти, а пригласила его одного, мы узнали ровно столько же о покойном, сколько от всех остальных гостей вместе взятых. Правда, розыгрыши, в которых так яростно обвинял Эсмонд своего соперника, выглядели по большей части невинными совпадениями. Подумаешь, запер случайно товарища в кладовке для инвентаря – время-то было позднее, да и Палмер там уснул, и заметить его было сложно. Подпорченный костюм? Так, может, это и не Морель постарался… И так далее, и тому подобное. Складывалось впечатление, что Палмер действительно помешался на сопернике.

А с какой тщательностью он запоминал возлюбленных Мореля! Всех девушек Палмер назвал поименно, и список этот, заботливо составленный Лайзо, перекочевал в руки Эллиса.

– Эмма Милз, – громко прочитал детектив последнее имя. – Ну, что, мистер Калле, так звали невесту вашего друга?