Время наступает - Владимир Свержин

– Этому не бывать! – скрипя зубами от переполнявшей его ярости, процедил Камбиз. Он хлопнул в ладоши, подзывая командира ночной стражи. Тот появился, словно джинн перед хозяином волшебного кувшина.

– Слушаю тебя, мой повелитель!

– Что говорят наблюдатели о войске Амасиса?

– Люди фараона совсем рядом, с вершин ближних холмов можно различить не только свет костров, но даже смех.

– Смех, – повторил Камбиз как-то очень недобро. – Смех – это хорошо. Значит, ветер в нашу сторону.

– Обойди шатры командиров, пусть немедля снаряжаются к бою.

– До рассвета? – с удивлением в голосе уточнил начальник стражи.

– Именно так, – отрезал Камбиз.

– Но как в суматохе боя отличить своих от врагов?

– Легче легкого. Тот, кто будет звать на помощь и молить о пощаде – тот враг! Убивать немедля!

– Я все передам, мой повелитель, – поклонился возбужденный предстоящей схваткой военачальник.

– И вот еще что, – царевич положил руки на плечи соратника, – сообщи им, что мой отец мертв, трон захвачен вавилонской гюрзой и ее выродком. Ждать помощи неоткуда. Возвращаться тоже некуда. Либо сегодня мы сокрушим армию фараона и вслед за тем овладеем Египтом, либо все поляжем в битве.

– Но врагов вчетверо больше, чем нас, – без страха, но с некоторым сомнением напомнил молодому господину опытный воин.

– Тем больше славы и тем больше простора для схватки. Ступай! – жестко скомандовал он. – И пусть идут тихо, враг должен заметить нас, когда мы уже будем в его стане.

Командир ночной стражи исчез так же быстро, как и появился. Камбиз повернул голову к Нидинту-Белу.

– Ты со мной? Я не тороплю тебя с ответом. Мой путь может быть не дольше завтрашнего дня, а может продлиться долгие годы. Но как бы то ни было, он будет длиною в мою жизнь. Если то будет угодно Ахуромазде, я верну свое царство и обрету новое.

– А если нет? – усмехнулся Нидинту-Бел. – Нас похоронят здесь среди пустынных холмов?

– Именно так, – подтвердил Камбиз. – Так что ты со мной?

– Конечно. Нужен же тебе будет царь Вавилона?

В это утро Сусанна, как никогда прежде, чувствовала уют родной постели и радовалась аромату благовоний, легкому душистому воздуху и сиянию рассветного солнца. События вчерашней ночи казались ей продолжением ужасного сна, еще более ужасного тем, что происходящее было явью.

После отказа от побега она сидела в своем каменном мешке тихо, как мышь, попавшая в кувшин, боясь привлечь к себе внимание и вспугнуть надежду. Она с самого начала не представляла, какая вина привела ее в подземелье храмовой темницы, но то, что Даниил, буде он здесь, не оставит без защиты невинную жертву, не вызывало у нее сомнения.

Сусанна невольно поймала себя на мысли, что, думая о спасении, почитает избавителем от невзгод не Господа всеблагого, а именно его – Даниила. Поймала себя и невольно зарделась. Воистину могущество пророка не знало границ! Тот самый жрец, который не так давно велел тащить ее в тюрьму, босую и едва одетую, вначале предостерег ее от пагубного шага, а затем, ничего не объясняя, не промолвив ни одного лишнего слова, привез обратно, велел ждать Даниила и не казать носа на улицу вплоть до возвращения царя в столицу. Сусанне хотелось танцевать, смеяться и одаривать своей улыбкой каждого встречного. Даже тягостный разговор с отцом, который в другое время наверняка поверг бы ее в шок, сегодня прошел на удивление тихо и легко.

Иезекия клял себя за слабость и малодушие, за то, что, пусть на миг, но усомнился в могуществе надежды и спасителя всех эбореев – царевича Даниила. Он гадал теперь, как загладить вину и вновь заслужить доверие божьего человека. Но пока суд да дело, спешил украсить дом и лавку, дабы порадовать взгляд победоносного Валтасара.

Народ уже толпился на улице Процессий, встречая приветственными криками богато одетых вельмож верхом и на колесницах, шествующих жрецов в священных одеяниях и бесчисленных купцов и ремесленников, спешащих преподнести владыке свои дары.

Иезекия бен Эзра, друзья и ближние его удобно расположились на крыше дома, чтобы получше разглядеть торжественную процессию. Вначале Сусанна тоже была с ними, но желание увидеть вблизи любимого взяло верх над осторожностью. Теперь выглядывая из-за приоткрытой калитки, Сусанна видела, как в ожидании появления царского кортежа растекается, подобно рекам, по сторонам улицы народное море. Никто и ничто не должно было преграждать бег царской колесницы, овеянной бранной славой и влекомой не конями, а плененными князьями покоренных земель. Сусанна наблюдала, как навстречу появившемуся на горизонте кортежу выступает длинная вереница жрецов Мардука с лавровыми и миртовыми ветвями в руках. Впереди разодетой в сияющие одежды процессии служителей Повелителя судеб шел тот, кто нынче за полночь привез ее в отцовский дом.

Сусанна удивленно заморгала, пытаясь отогнать видение. Как всякий человек, выросший в стенах Вавилона, она знала, что впереди такой колонны всегда шествует сам Верховный жрец Мардука. Если до этой секунды она числила неизвестного жреца тайным сторонником Даниила, то заподозрить в приверженности к эборейской вере само воплощение Мардука на Земле… Было чему удивиться!

Сусанна сделала несколько шагов, проталкиваясь к дороге, чтобы убедиться, не привиделась ли ей эта невероятная метаморфоза, и тут же едва не оглохла от приветственных криков:

– Даниил! Да здравствует Даниил! Слава Даниилу!

Эборейский царевич в окружении нескольких всадников собранной рысью скакал к воротам навстречу своему повелителю. Сусанна замахала руками, присоединяя свой голос к общему ликующему крику. Ей захотелось, чтобы Даниил непременно увидел ее. И тут:

– С дороги! С дороги! Прочь!

Запряженная четверкой колесница мчала по улице Процессий с такой скоростью, что неосторожные зеваки, высунувшиеся, чтобы получше рассмотреть происходящее, едва успевали отпрянуть.

– Это же он! – пронеслось в толпе. – Это же Верховный жрец! Он жив и здоров! – недоуменно шептались вавилоняне. Но Гаумате не было дела до их удивления. Остановившись у арки ворот, он поднял руку. В ней дневной звездой блеснул заветный сампир.

– Ступайте! – громогласно скомандовал он. – И уничтожьте их!

Судьба – это то, что случается, когда пытаешься ее изменить.

Смок Белью

Сквозь распахнутые ворота Сусанна увидела то, что заставило ее и всех, кто стоял поблизости, застыть в оцепенении от невыразимого ужаса: огромные крылатые человеко-быки ламассу, встряхнувшись, точно от векового сна, вдруг обрели живую плоть и, шумно дыша, неспешно переступили с ноги на ногу. Разноцветная известка посыпалась с них, освобождая из магической скорлупы многотонные громады.

Стоявшая у ворот в церемониальном строю городская стража бросилась врассыпную, роняя оружие и забывая обо всем, кроме спасения жизни. Им было чего бояться: ламассу не знали жалости, не ведали пощады. Ни меч, ни стрелы не могли пробить их толстую кожу. Они были прожорливы и вечно голодны, и взгляд их леденил кровь в жилах.