Особо опасен - Джон Ле Карре

— Храни нас бог от адвокатов, — наконец выдохнул Бахман, и все засмеялись с облегчением. — Я же вам говорил, это самородок!

А про себя подумал: Эрна, видела бы ты сейчас свою бедную девочку.

#

Атмосфера в офисе Брю оставалась мрачноватой, но, на взгляд хозяина, скорее рутинно, чем напряженно мрачноватой. Доктор Абдулла, обнаружив пробелы в образовании Иссы, решил прочесть лекцию о возглавляемых им мусульманских благотворительных фондах и системе их финансирования. Брю откинулся на спинку директорского кожаного кресла и изображал на своем лице живейший интерес, и только перевод Аннабель вызывал у него искреннее восхищение.

Закат, менторствовал не знавший устали доктор Абдулла, определяется мусульманским законом не как налог, но как акт служения Богу.

— Это очень правильно, мой господин, — пробормотал Исса, после того как ему перевели. Брю же придал лицу выражение благочестивого умиления.

— Закат — это дарующее сердце ислама, — методично продолжал доктор Абдулла и только сделал паузу, чтобы его перевели. — Дарование человеком части своего богатства предписано Богом и пророком, да пребудет слава их во веки веков.

— Но я отдаю все! — вскричал Исса, вставая и даже не дослушав Аннабель. — Каждую копейку, мой господин! Вы сами увидите! Я отдам все, что у меня есть, моим братьям и сестрам в Чечне!

— Но также всей умме, ведь мы одна большая семья, — терпеливо напомнил ему доктор Абдулла.

— Мой господин! Не надо! Чечня — моя семья! — надрывал голос Исса, не давая Аннабель закончить с переводом. — Чечня — моя мать!

— Поскольку мы сейчас находимся на Западе, — твердо продолжал доктор Абдулла, словно его не слыша, — позвольте, Исса, вас проинформировать, что многие здешние мусульмане предпочитают сегодня отдавать свой закат не личным друзьям и не родственникам, а многочисленным мусульманским благотворительным организациям, чтобы те его распределяли в умме с учетом конкретных нужд. Насколько я понимаю, это совпадает с вашими пожеланиями.

Пауза для перевода. Еще одна пауза, пока Исса переваривает услышанное, опустив голову и сведя брови, после чего кивком подтверждает свое согласие.

— Исходя из такого понимания, — продолжил Абдулла, наконец-то переходя к делу, — я приготовил список благотворительных организаций, достойных, на мой взгляд, вашей щедрости. Вы получили этот список, насколько я понимаю, и сделали определенный выбор. Это так, Исса?

Да, это было так.

— Удовлетворил ли вас мой список? Или мне следует подробнее объяснить, чем занимаются рекомендованные мной организации?

Но с Иссы уже хватило.

— Доктор Абдулла! Брат мой! Скажите мне только одно, прошу вас! Мы отдаем эти деньги Богу и Чечне. Это все, что я хочу от вас услышать! Это деньги воров, насильников и убийц. Это навар с рибы![12]Это хараам![13]Это навар от торговли алкоголем, свининой и порнографией! Это деньги не от Бога, а от Сатаны!

Абдулла, выслушав с непроницаемым лицом перевод и уточнив арабские слова для Аннабель, ответил, взвешивая каждое слово:

— Вы даете деньги во исполнение воли Божьей, брат мой Исса. Вы поступаете мудро и правильно, и после этого деяния вы сможете беспрепятственно учиться и почитать Аллаха, смиренно и целомудренно. Пусть даже эти деньги были украдены, давались в рост и служили целям, противоречащим Божьему закону, но скоро они будут принадлежать одному только Богу, который пошлет вам благодать после земной жизни, ибо ему одному дано судить, какую награду вы получите, будь то в раю или в аду.

Наконец Брю почувствовал, что пришел его черед.

— Ну что ж, — радостно сказал он, вставая с Иссой за компанию. — Тогда я предлагаю перейти в комнату кассира и там завершить наши дела. Если, конечно, фрау Рихтер не возражает?

Фрау Рихтер не возражала.

#

— Не пора, шеф? — спросил Максимилиан у Бахмана, пока они втроем следили на экране за тем, как Брю и Веха направились к выходу, а следом за ними Исса и Аннабель.

Подразумевалось: не пора ли вам сесть в такси, а мне просигнализировать двоим наблюдателям, чтобы они следовали за вами в «ауди».

Бахман показал большой палец компьютеру, поддерживавшему связь между минивэном и берлинским офисом.

— Пока не дают зеленого света, — сказал он и постарался выдавить из себя улыбку по поводу неисповедимых путей берлинской бюрократии.

Где он, решающий, последний и бесповоротный, неоспоримый и неотменимый, этот хренов зеленый свет? Ни от Бергдорфа, ни от Аксельрода, ни от всей этой непомерно разросшейся, с иголочки одетой, железобетонной, разбитой на враждующие кланы, правоведческой шатии-братии. А заседают ли они еще где-то там, эти присяжные? Может, члены координационного комитета, сидя в своих мягких кожаных креслах, только ищут предлог, чтобы сказать «нет»? Может, их дебаты свелись к тому, что даже пять процентов — это такое зло, что стоит пренебречь болезненной чувствительностью нашего умеренного мусульманского сообщества?

Я предлагаю вам выход, черт вас подери! — мысленно кричал он этой своре. Сделайте по-моему, и никто никогда не узнает! Может, мне все бросить к едрене фене и рвануть в Берлин, чтобы объяснить вам, ребята, что такое пять плохих процентов в реальном мире, от которого вы так надежно защищены: кровь от резни в лучшем случае обрызгает мыски ваших туфель, когда тела стопроцентно убитых разлетятся на пятипроцентные ошметки по всей городской площади…

Но худший его страх, в котором он боялся признаться даже самому себе, был связан с Мартой и ей подобными. С Мартой, которая наблюдает, но не принимает участия, как будто эта роль ее вполне устраивает. С Мартой, родной душой Бергдорфа, сестра да брат, неоконсерват. С Мартой, которая откровенно смеется над операцией «Феликс», как будто это какая-то чудная европейская игра, затеянная группкой немецких либералов-дилетантов. Он попробовал представить ее сейчас в Берлине. Интересно, головорез Ньютон с ней рядом? Нет, он наверняка остался в Гамбурге вместе с пепельной блондинкой. Он представил себе, как Марта в оперативной комнате объясняет Бергдорфу, что это в его интересах, если он хочет выбраться на самый верх. Что Лэнгли[14]своих друзей не забывает.

— Не дают зеленого света, шеф, — подтвердил Максимилиан. — Боевая готовность до получения приказа.

#

Она была его адвокатом и хорошо усвоила свое задание.

Задание же, вытекающее из бедственного положения Иссы и крепко вбитое в нее Эрной Фрай, гласило: приведи своего клиента к столу, и пусть он подпишется под передачей денег и получит свой паспорт и свободу.