Тэмуджин. Книга 3 - Алексей Гатапов

Тэмуджин с братьями оторвался от ханской свиты и, выехав на высокий холм, издали увидел место на опушке, где когда-то они с Джамухой срубили березу, а после там призывно выла волчица, и они зимовали у той опушки, когда их бросили сородичи. Братья слезли с лошадей и трижды поклонились в сторону священной горы.

Рыся мимо кереитских колонн, они догнали ханскую свиту, и тут стало известно, что передовые дозорные обнаружили следы проходившего здесь войска. Прискакавший от головной колонны один из сотников Сагана радостно доложил:

– Джадаранское войско, идя с востока вверх по реке, прошло здесь дня три назад. Обратных следов нет. Должно быть, сейчас оно поджидает нас впереди…

Тэмуджин украдкой подавил в себе облегченный вздох. После нескольких дней томительного ожидания хана он не был уверен ни в чем, чего не увидит своими глазами. И до сих пор всю дорогу беспокоился о Джамухе: прибыл ли он на место, не ушел ли, не дождавшись…

Окончательно освободившись от всех сомнений, он теперь успокоено думал: «Слава западным богам, теперь уж все готово к делу…»

Неподалеку от Бурхан-Халдуна пошла знакомая дорога мимо опушки, и дальше по тайге, по проложенной ими когда-то тропе – до поляны, где они летовали в позапрошлом году, где Тэмуджин с Хасаром казнили Бэктэра. Всюду на знакомых местах Тэмуджин с братьями, приотстав от ханской свиты и сойдя с коней, кланялись и молились духам-хозяевам урочищ, просили благословения в походе.

Хасар, загоревшись воспоминаниями о былой их жизни в этих местах, поначалу то и дело заговаривал то об одном, то о другом, но Тэмуджин был сух и молчалив, и тот скоро примолк.

Даже молясь богам и духам, Тэмуджин всей душой был далеко впереди – там, в неведомой меркитской степи, где его ждала Бортэ. Чем ближе становилась встреча с ней, мыслями он все больше тянулся к ней. Ни о чем ином он не мог думать теперь – лишь о близком воссоединении с ней и жестокой мести меркитам, за все: за надругательства над женой, за боль, за разорение, за пережитый страх, за то, что гнали их по тайге как диких зверей, за оскорбление матери Оэлун… С нетерпением ждал он того, когда они, наконец, доберутся до Ботоган Борчжи, встретятся с Джамухой и ринутся оттуда в сторону меркитских степей. Молчал и Бэлгутэй, держась все время рядом и тая в душе какие-то свои мысли.

Наконец, они добрались до своей старой поляны, где когда-то стояло их стойбище. Проехали мимо знакомой огромной сосны с выступающими из земли корнями у шумящей реки – и поляна открылась перед ними. Нежилой, заброшенный вид ее дохнул на Тэмуджина холодом и отчуждением. Он с трудом узнавал места, где когда-то стояли их юрты – все здесь поросло травой, полынью. Там, где некогда были их очаги, теперь среди густых зарослей едва заметно чернели отсыревшие кострища.

Братья слезли с лошадей, поклонились месту, где некогда согревал их домашний огонь. Тэмуджин произнес короткую молитву духам местности, оглядывая измененную временем одичалую поляну. Всюду валялись кучки сухого косульего аргала, траву на буграх и ложбинах вдоль и поперек просекали узкие тропки. «Теперь звери здесь хозяйничают, – отчужденно подумал Тэмуджин. – Быстро все меняется…»

Не задерживаясь, он сел на коня, тронул вперед. За ним поспешили братья. Бэлгутэй украдкой косился в сторону соседней поляны, где был убит Бэктэр. По краю поляны, примыкавшей к реке, нескончаемым потоком шли войска.

К вечеру добрались до земель хамниган. Не доходя до горной речки, за которой было их владение, дорога резко пошла вправо, через реку в узкую падь. Тэмуджин решил отправить Хасара и Бэлгутэя к хамниганам – предупредить, что мимо них проходит большое войско, чтобы они не встревожились зря. Была еще задумка, которую он лелеял по дороге сюда: просить их показать дорогу до меркитских земель – хамниганы лучше всех знают северные таежные пути.

Перед тем, как отправить братьев, Тэмуджин подъехал к хану и, переживая в душе смущение, попросил:

– Эти хамниганы хорошие люди и мои друзья. Не раз они меня выручали, а когда я в первый раз поехал к вам через горы, один из них был со мной, показывал дорогу. А сейчас нехорошо будет мне, проходя мимо них с целым войском, не передать хоть малого подарка, а у меня ничего нет. У своих воинов просить лишнего мне неприлично. Не найдется ли у вас что-нибудь пригодное?

– Это разумно, – одобрил его хан и призадумался. – А что они больше всего ценят, наверно, оружие?

Тэмуджин недоуменно пожал плечами, все еще чувствуя смущение от своей просьбы, и предположил:

– Я раньше слышал, что хамниганы больше всего ценят железные ножи. Однажды я подарил им два ножа, так они отдарили целой охапкой отборных соболей.

Хан оглянулся на Джаха-Гамбу, тот высказался:

– Нож это хорошо, но лук для охотника, пожалуй, будет лучше, – он обернулся к нукерам и приказал: – подайте один из моих запасных луков с саадаком.

Те сняли с вьючной лошади лук в коричневом замшевом хоромго, украшенном длинной бахромой, и полный колчан стрел. Хан снял со своего пояса нож в медной оправе и передал Хасару.

Тэмуджин был рад и благодарен своим покровителям.

– Поднесешь старейшине, – нарочито строго сказал он Хасару и, помедлив, добавил: – Скажи, что мы идем на меркитов, и спроси, не может ли он дать проводников, знающих северные горные дебри.

Братья, взяв двух запасных коней для хамниганов, двинулись по узкой звериной тропе. Тогорил, трогая вперед, похвалил Тэмуджина:

– Это ты хорошо придумал, проводники нам не будут лишними, а хамниганы лучше всех знают горные проходы.

Дальше они ехали вместе. Дорога понемногу оторвалась от реки и повернула в падь. Войско продвигалось, разбившись по разным тропам, растекаясь по удобным проходам. В тысячах Тэмуджина нашлись охотники, знающие эти места, они и вели колонны по тайге. Но Тэмуджин знал, что свои знают лишь ближнюю тайгу и только хамниганы способны показать дорогу в дальних северных краях.

Хамниганы оказались на редкость быстры на подьем и проворны в тайге. Не успел Тэмуджин вместе с ханской свитой обогнуть отрог ближней горы, как два молодых хамнигана вместе с Хасаром и Бэлгутэем вышли на тропу перед ними. Выйдя из своего стойбища, одним им известным путем они обогнали их, как рассказывал потом Хасар, через какое-то узкое каменное ущелье, похожее на сквозную пещеру.

Удивленный и обрадованный Тэмуджин оглядывал их, узнавая в старшем Улуна – молчаливого охотника с бесстрастным лицом, когда-то без слов согласившегося перестрелять его дядей по первой его просьбе. Тэмуджин молча подъехал, слез с коня и обнял его.

– Уже который раз ты мне помогаешь в трудную пору, – растроганно сказал он, – когда-нибудь я тебя отблагодарю по-настоящему.

Улун, освободившись из объятий Тэмуджина, скромно поклонился хану, и тот узнал его:

– Помню, помню тебя, четверо вас было, двое братьев и один нукер в пестрой хамниганской одежде.

Тэмуджин после первых приветствий, соблюдая обычай, расспрашивал: