Жизнь и Любовь (сборник) - Евгений Бузни

Володя серьёзно посмотрел на Фёдора.

– Таня права. Нельзя нам полезное дело портить двойками. И то, что ты написал в своём сочинении, конечно, чушь настоящая. Одно дело, когда что-то не даётся, что-то трудно воспринимается, и совсем другое дело, когда лень учиться превращают в идеологию. Просто Федя пропустил когда-то, не выучил что-то, а потом стало труднее, и он решил самому себе объяснить, что учиться не надо. Это ошибка, а признать её он боится. Надо помочь. Таня, ты, мне кажется, и должна этим заняться. Помоги ему подтянуть то, что он упустил, чтобы нам не было за него стыдно.

– А мне какое задание, Проф? Я без дела что ли?

Вика готова была обидеться.

– Ну что ты? Тебе самое главное поручение. На тебя, можно сказать, главная надежда. Ты, как самая у нас представительная, должна будешь договориться с завучем или с директором школы и написать письмо или в районную управу или ещё куда, может, даже в мэрию, чтобы нас зарегистрировали как общественную организацию и дали добро на наши действия по работе нравственного патруля. Сейчас ещё лето, но, думаю, кто-то из руководства в школе есть. Прозондируй, пожалуйста, пока я здесь. Это не просто, но ты попробуй выяснить, как и что.

Вика засветилась радостью от сознания того, что ей поручено очень важное дело, а Володя вдруг попросил её:

– Слушай, подружка, а ты не могла бы спеть что-нибудь потихоньку?

Вика славилась не только в классе, но и во всей школе своим голосом. Она всегда выступала на школьных вечерах. Пришедшие друзья тоже поддержали просьбу Володи. Вика не ожидала и резонно заметила:

– Это же больница. Ты ведь не один здесь.

Но с соседних кроватей донеслось:

– Пойте, девушка, пойте. Мы с удовольствием послушаем.

– Хорошо, я постараюсь негромко. Я спою тебе песню Эдиты Пьехи, которую очень люблю. Слова, конечно, не её, а Рождественского. «Огромное небо».

И она запела низким грудным голосом, задумчиво, словно видя перед глазами трагедию падающего самолёта.

– Об этом, товарищ не вспомнить нельзя…

В одной эскадрилье служили друзья…

Когда она закончила, с соседних кроватей раздались аплодисменты, а в палату вошёл врач и загрохотал строгим басом:

– Это что ещё тут за сборище у больного? Что за концерт? Время посещений вышло вон в то окно. А ну марш по домам! Пациенту пора ужинать и спать. Побольше спать, чтобы скорее выздороветь.

– Извините нас, – почти таким же строгим голосом сказала Таня, – но даже во время войны в госпиталях устраивали больным концерты.

– Она замечательно поёт, – поддержали соседи.

Врач ухмыльнулся, и строгий бас сменился мягким баритоном:

– Знаю-знаю и про войну и про концерты больным. Всё знаю. Молодцы, что пришли проведать товарища и поёте ему. – И, окинув взглядом молодёжь, тоном не то одобрения, не то укоризны сказал: – Какие же вы все красивые. Вы, часом, не из дома моделей сюда пришли? Прямо как на выставку, а не в больницу. Однако мне пора осматривать больных, а вам по домам. Завтра можете попеть ещё.

Катя Бессонова, приехав домой, прежде всего, поделилась с мамой впечатлениями от встречи с ребятами в больнице. Дедушка ещё не приехал со службы. Отец сидел за своим компьютером и просил не отвлекать пока. Мать и дочь сели ужинать сами. За едой Катя и рассказала матери о необыкновенных ребятах, которые словно из прошлого века решили заниматься тимуровскими делами. Наскоро съев котлету с пюре, выпив чашечку кофе для бодрости, Катя закрылась в своей комнате, попросив маму не отвлекать, пока не придёт дедушка, положила на стол диктофон, включила компьютер. Ей хотелось поскорей перенести всё услышанное в текст на электронный носитель. Подумалось, сколько времени уйдёт на это, если встреча длилась не менее часа. А потом из всего записанного придётся делать статью. То есть необходимо будет несколько раз читать написанное, чтобы ничего не упустить.

Пока компьютер включался, Катя думала, стоит ли всё выносить в текст или лучше писать сразу статью со слуха. Вопрос был не простой. Опыт подобной работы был пока небольшой. Она включила диктофон. Приготовилась слушать. Но диктофон молчал.

«Что за чёрт?» – произнесла мысленно Катя. Взяла диктофон в руки, посмотрела. Миниатюрные кассеты не вращались. «Неужели сели батарейки?» Достала из стола новые, нераскрытые элементы, быстро заменила в диктофоне старые и снова включила. Из динамика донеслись слова Кати: «А вы, конечно, мама Володи? Ничего, если я прерву немного вашу беседу?» и воцарилось молчание. Кассеты вращались, но ничего не было слышно. Руки задрожали от охватившего тело волнения. Катя отмотала плёнку на начало, включила снова воспроизведение, и опять послышались слова Кати: «А вы, конечно, мама Володи? Ничего, если я прерву немного вашу беседу?» и молчание. Плёнка дальше была пуста.

– Какой ужас? – Катя зарыдала. Она поняла, что весь разговор в больнице у неё не записался. Вспомнилось, что говорил преподаватель института Илья Григорьевич: «Имейте в виду, что, беря у кого-то интервью, не очень рассчитывайте на технику. Она всегда может подвести по какой-либо причине. То ли свет отключится и магнитофон перестанет работать в самый ответственный момент, то ли в вашем ноутбуке или диктофоне сядут элементы не вовремя, а вы не заметите. Поэтому всегда надейтесь только на свой блокнот и шариковую ручку. А техника должна быть лишь помощником. Пишите основное сами. Так легче будет и расшифровывать записи, которые бывают не всегда понятны».

Катя прекрасно знала этот совет, но техника её ещё ни разу не подводила, и она расслабилась. Разговор в больнице был для неё настолько интересным, что она едва успевала поворачивать диктофон, направляя его на говорящих, и совсем забыла проверить его работу.

Встревоженная плачем дочери, мать вошла в её комнату, спрашивая:

– Что случилось, Катюша?

Продолжая всхлипывать, она объяснила.

– Этот Володя просто необыкновенный. Он такой серьёзный, такой умный. Я таких никогда не видела. Что я теперь ему скажу? Они рассчитывают на меня, а я? Такое большое дело закрутили.

– Дочка, зачем ты убиваешься? Ничего страшного. Во-первых, главное не то, что будет опубликовано, а то, что эти ребята что-то делают. Во-вторых, попробуй сейчас же написать всё, что помнишь. Ты мне очень интересно рассказала. Так и напиши. А о деталях переспросишь по телефону.

Слёзы на глазах девушки высохли. Она посмотрела на мать большими удивлёнными глазами.

– Как ты права, мама. Мне же не обязательно цитировать. Основное я всё помню. А имена сейчас узнаю. Ещё нет девяти, Володя, наверное, не спит, так что можно звонить. У меня есть номер его мобильника.

Трубка домашнего телефона снята, номер набран. Издалека донёсся голос Володи, и Катя сразу представила его круглое лицо с торчащим вихром волос на голове. Спрашивая, она едва могла спрятать волнение в голосе: