Американская история - Кристофер Прист

Приближалось мое шестидесятилетие – я был с Жанной и мальчиками, живя в той части света, где чувствовал себя самым счастливым человеком. Воздух Шотландии, великолепные пейзажи, любовь этой прекрасной женщины, наша общая любовь к детям придавали мне сил. Это были единственные истины, которые имели значение. Я боролся за другую правду, но у меня больше не было аппетита к этой борьбе.

А прощение?

Мы поехали домой. Мои ключи, как обычно, болтались в замке зажигания. За кожаным брелком почти не были видны два кружка гагата. Когда мы вернулись в дом, я принес еще одну охапку поленьев для печки в нашей гостиной и взялся разжигать огонь. Несмотря на центральное отопление, в комнате было прохладно. Свернувшись калачиком, Люсинда сидела в кресле с коротеньким одеялом, как будто пыталась согреться. Ее глаза были закрыты. Она наверняка слышала, как я стучал и гремел, пока убирал золу, клал растопку и поленья в корзинку, разжигал огонь, но глаз не открыла. Время от времени я посматривал на нее – достаточно долго, чтобы убедиться, что она ровно дышит.

После этого я пошел в свой подвальный кабинет. Проверил и отослал электронную почту, почитал свои обычные страницы новостей в Интернете. Отправил запрос в один из журналов, которому надеялся продать кое-какой материал, и предложение написать статью о радикально новой хирургической процедуре, которая впервые применялась в одной из клиник Дальнего Востока. Обычный день – вот только новый американский президент и его выбор вице-президента крепко засели в глубине моего сознания.

В полдень я вернулся в гостиную, теперь теплую и уютную. Подкинув еще пару поленьев, подошел к окну, чтобы посмотреть на погоду. Ветер гнал над заливом низкие облака, с неба косо падала туманная изморось.

Я включил новости Эс-ти-ви из Эдинбурга – главной темой, конечно же, был новый президент США. Это была внушительная победа с явным перевесом голосов как избирателей, так и членов коллегии выборщиков. Многие комментаторы сочли это хорошим результатом. Огромное количество правительств по всему миру уже отправили поздравительные послания следующему президенту, а вот шотландское правительство – нет.

В выпуске теленовостей вновь показали запись заключительной части приветственной речи избранного президента, а затем реакцию публики на его слова о создании новой комиссии по расследованию событий 11 сентября. Нескольких высокопоставленных политических деятелей, давно пребывающих на заслуженном отдыхе, вытащили из забвения, чтобы спросить их мнение. Все они дружно заявили, что удивлены и обеспокоены тем, что практически остывшие угли давно минувшей трагедии будут ворошить снова.

В конце сюжета теленовости вернулись к застывшей улыбке Виклунда, его торжествующе вскинутой руке. Телевизионщики заморозили картинку и не стали комментировать. Почему они это сделали? Безмолвная картинка порой производит куда более мощное воздействие, чем та, которую сопровождает комментарий.

Люсинда встрепенулась и повернулась на своем стуле так, чтобы видеть экран. Она подалась вперед, глядя на избранного президента.

– Это Виклунд, – сказала она. – Он выиграл?

– Его партия победила… он будет новым вице-президентом.

– Виклунд – тот самый человек, к которому Дугала вызвали на следующий день, в тот день, когда его нашли мертвым в номере отеля. Он позвонил мне накануне вечером… я уже легла спать, но его звонок разбудил меня.

– Вы знали о Виклунде? – удивился я.

– Только его имя. Только то, что Дугалу было велено пойти к нему.

Фильм закончился, но она продолжала смотреть на экран. В студии появился политический обозреватель, который начал краткую оценку вероятного влияния нового президента на Белый дом.

– Почему Дугал позвонил вам той ночью? – спросил я у Люсинды, не дождавшись конца трансляции. – Он наверняка знал, что вытащит вас из постели из-за разницы во времени.

– Он сказал, что хочет, чтобы я знала имя этого человека и запомнила его. Связь была не очень хорошей, на линии было эхо. Я знала, что он встревожен, но все время думала, что кто-то нас подслушивает. Мы говорили недолго. Он велел мне просмотреть его бумаги, его записи… по его словам, он сохранил экземпляр своей рукописи. В подвале, где он спрятал ее. И он велел мне быть осторожной. Он не сказал, какую книгу – только «ту книгу, ту книгу». Он заставил меня сказать, что я поняла, какую книгу он имел в виду. Конечно, я точно знала, о чем он говорил, но была уверена, что на линии оставался кто-то еще. Я сказала ему, что сделаю то, что он хочет. Потом мы закончили разговор. Это был последний раз, когда я разговаривала с ним.

– Вы нашли его документы?

– Не в тот день. Я смогла найти их только несколько недель спустя. Известие о его смерти пришло на следующий день, и все остальное не имело значения. Жанна, ты должна помнить тот день.

Жанна подошла к креслу матери. Они взялись за руки и быстро, но крепко сжали друг другу пальцы.

– Я все еще жила в Берлине, – сказала она. – Уже был вечер, когда я услышала об этом, так что я не смогла улететь домой до следующего дня. Но и тогда я вернулась в Эдинбург лишь после полуночи. Я никогда этого не забуду.

– Значит, вы нашли документы Дугала позже. Они все еще там, где он их оставил? – спросил я у Люсинды.

– Они в той же коробке, – ответила она.

– Вы их читали?

– Я читала его рукопись или ее часть. К тому времени я ненавидела все, что связано с угонами самолетов. Я не хотела, чтобы мне напоминали о них. Мне было любопытно, но в глубине души я ничего не хотела знать.

– Вы можете вспомнить, упоминался ли там Виклунд?

– Я лишь бегло ее просмотрела, но если бы его имя было там, я бы запомнила. О нем там ничего не говорилось.

– Но с тех пор, как умер Дугал, вы узнали о Виклунде больше? – спросил я.

– До сегодняшнего дня я знала только его имя.

– Вы хотите сказать, что он имел отношение к смерти Дугала?

– Нет. У Дугала случился сердечный приступ. Так говорили, так было написано в свидетельстве о смерти.

– Тогда какая связь с Виклундом?

– Есть разница между тем, что я считаю правдой, и тем, что, по моему мнению, могло случиться на самом деле. Но я видела, как выглядит теперь Виклунд. Я никогда не забуду его лицо. Почему он так улыбался?

– Он только что выиграл выборы.

– Что ж, я никогда ему не прощу, что бы они ни говорили сейчас о своем расследовании. – Люсинда раздраженно тряхнула